Глава IV
СУД НАД МЕРТВЫМИ
Вера в то, что все совершенное человеком при жизни будет рассматриваться и оцениваться божественными силами после его смерти, возникла в самый ранний период развития египетской цивилизации и оставалась в основном неизменной у многих поколений египтян. Хотя мы не располагаем сведениями о том, где проходил Последний Суд, и не знаем, переходила ли душа египтянина в чертог суда сразу после смерти или только после того, как тело его мумифицировалось и помещалось в гробницу, достоверно известно, что вера в посмертный суд коренилась в сердцах египтян так же глубоко, как и вера в бессмертие. Они, по-видимому, не представляли себе какого-то всеобщего суда, во время которого все жившие должны получить воздаяние за совершенное при жизни. Напротив, имеющиеся в нашем распоряжении факты свидетельствуют о том, что вопрос о деяниях и посмертной судьбе каждой души рассматривался отдельно, после чего она либо получала разрешение войти в царство Осириса, где пребывают блаженные, либо немедленно уничтожалась. Некоторые фрагменты египетских текстов упоминают о существовании некоего вместилища умерших духов, где, возможно, пребывали души, не оправданные на суде. Однако надо помнить, что обитавшие там были врагами Ра, бога Солнца, и божественные силы, вершившие суд, вряд ли могли бы допустить, чтобы эти души жили после осуждения и стали врагами чистых и блаженных. С другой стороны, если в поисках ответа на этот вопрос мы обратимся к коптам, считая, что их воззрения несут в себе отголосок древних верований, унаследованных от египетской традиции, нам придется допустить, что в подземном мире египтян существовали такие места, где души злых людей подвергались наказанию, испытывая вечные муки. Коптские жития святых и мучеников изобилуют упоминаниями о страданиях проклятых; но возникли ли эти описания в воображении египетских христиан или они являются изложением взглядов писцов, сказать теперь невозможно. Принимая во внимание, что название коптского ада – не более чем модификация древнеегипетского «Аменти» («Аментет»), трудно поверить, что позаимствовано только имя египетского подземного мира, в то время как верования и убеждения древних египтян, связанные с ним, не были переняты хотя бы частично. Некоторые христианские авторы приводили в своих трудах подробное описание жизни грешников в аду, как видно из следующих отрывков из жития Писентия, епископа Кефтского (VII в. н. э.). Святой нашел прибежище в гробнице, где было свалено в кучу множество мумий. Прочитав список людей, похороненных там, он отдал его своему ученику, чтобы тот вновь разложил их по местам. Причем обратился к нему, убеждая сделать эту работу Бога прилежно, и предостерег, что каждый человек станет когда-нибудь тем же, чем стали мумии, лежащие перед ними. «И некоторые из них, – сказал он, – чьи грехи были многочисленны, пребывают сейчас в Аменти, одни – в кромешной тьме, другие – в ямах и рвах огненных; третьи – в реке огненной, где никто не может даровать им покой. Но другие, подобные им, находятся в месте успокоения, поскольку творили добро». Когда ученик ушел, святой начал разговаривать с одной из мумий, бывшей когда-то уроженцем города Эрмента (или Арманта), родителей которого звали Агрикола и Евстафия. Этот человек почитал Посейдона и никогда не слышал о пришествии в мир Христа. «Да, – сказал он, – горе, горе мне, рожденному в мир. Почему лоно моей матери не стало моей могилой? Когда пришло время мне умереть, сразу же ангелы Творца Вселенной окружили меня. Они перечислили все грехи, что я совершил, и обратились ко мне: „Дозволь войти сюда тому, кто спасет тебя от мучений, в которые ты ввергаешь себя". И были в руках у них железные ножи и заостренные стрекала, подобные острым копьям, и они кололи ими мои бока и скрежетали на меня зубами. Когда, немного погодя, мои глаза открылись, я увидел смерть, витавшую вокруг меня в разных обличьях. И в тот же миг явились ангелы, лишенные жалости, вытащили мою жалкую душу из тела и, заключив ее в некое подобие черной лошади, препроводили меня в Аменти. Горе каждому грешнику, подобному мне, что был рожден в мир. О господин мой и отец, я был отдан в руки множества безжалостных мучителей в различных обличьях. О, какое множество чудищ видел я по пути! О, какое множество сил, пребывающих там, мучило меня! И когда случилось так, что я был сброшен в кромешную тьму, я увидел огромный ров глубиной более двухсот локтей; он был наполнен гадами, и у каждого гада было семь голов, и тело каждого было подобно телу скорпиона. Здесь еще жил Великий Червь, один вид которого ужасал смотрящего на него. В его пасти были клыки, подобные железным прутьям; кто-то схватил меня и бросил этому Червю, никогда не прекращавшему есть. В тот же миг все [другие] чудовища собрались возле него и, когда он набил свою пасть [моей плотью], эти бестии, окружавшие меня, стали набивать свои». В ответ на вопрос святого, бывает ли у него отдых или время без мучений, мумия ответила: «Да, отец мой, терпящим муки оказывают милость каждую субботу и воскресенье. Но как только воскресенье кончается, нас вновь отдают на муки, которые мы заслужили, так что мы можем забыть годы, проведенные в мире; и когда мы забываем тяжесть этих мук, нас обрекают на другие, еще более ужасные».
Приведенное описание мучений грешников, вне всякого сомнения, свидетельствует о том, что в воображении писавшего были картины, хорошо знакомые нам благодаря раскопкам гробниц, проводившимся в Египте в последние годы; при этом очевидно также, что он наряду со многими другими коптскими авторами неправильно понимал их содержание. Кромешная тьма, т. е. самое темное место в подземном мире, река огня, огненные ямы, змей и скорпион и другие подобные образы имеют свои копии или, вернее, оригиналы в изображениях, иллюстрирующих рассказ о прохождении Солнца через подземный мир в часы ночи. Неправильно поняв основной смысл этих сцен, легко было обратить врагов Ра, бога Солнца, в души проклятых и рассматривать сожжение этих его врагов, являвшихся в конце концов просто персонификациями сил природы, как заслуженное наказание тех, кто совершил зло на земле. Трудно сказать, насколько далеко зашли копты в неосознанном воспроизведении взглядов своих предков, но даже допустив, что такое воспроизведение имело место, мы обнаружим еще очень много верований и мнений, которые, похоже, были специфическим продуктом мышления египетских христиан.
Выше уже отмечалось, что идея Суда над мертвыми у египтян принадлежит глубочайшей древности; она, по-видимому, настолько стара, что бессмысленно даже пытаться установить, когда она появилась впервые. В самых ранних известных нам религиозных текстах есть указания на то, что египтяне ожидали после смерти некоего суда; впрочем, эти указания недостаточно определенны для того, чтобы рассматривать их всерьез. Тем более сомнительно, что судебное разбирательство представлялось им таким же основательным и скрупулезным, как в более поздние века. Но уже во времена правления фараона Мен-кау-Ра (Микерина у греков), около 3600 г. до н. э., царским сыном, принцем Херутатафом*, был найден религиозный текст, позже положенный в основу Главы ХХХЬ «Книги Мертвых» и начертанный на железной плите рукой бога Тота. Истинная цель составления этого текста нам неизвестна, но он, безусловно, должен помочь умершему во время суда, поскольку, если перевести название дословно, его предназначением была защита сердца умершего от «выпадения из него в подземном мире». В первой части текста умерший после мольбы, обращенной к сердцу, говорит: «Да не восстанет ничто против меня на суде. Да не будет ничто препятствовать мне в присутствии наивысших правителей. Да не будет разлуки тебя со мной в присутствии того, кто держит Весы!.. Да не сделают слуги двора Осириса (по-египетски Шенит. – У. Б.), что держат в своих руках обстоятельства жизней людей, чтобы мое имя стало зловонным! Да будет [суд] милостив ко мне, и да буду я иметь радость сердца при взвешивании слов. Да не будет то, что лживо, произнесено против меня перед Великим Богом, Повелителем Аментета»*.
Итак, хотя папирус, содержащий эту речь и молитву, написан почти через 2000 лет после правления Мен-кау-Ра, они, несомненно, являются копиями текстов, которые, в свою очередь, были переписаны с произведений гораздо более древних, и история о находке текста, вырезанного на железной плите, создана примерно в то же время, когда он в действительности был найден Херутатафом. Нет необходимости разбирать здесь, действительно ли слово «найти» (по-египетски кем) означает обнаружение, или нет; но ясно, что те, кто переписывал папирус, не видели ничего странного в том, что текст относится к периоду правления Мен-кау-Ра. Другой текст, впоследствии тоже ставший частью из «Книги Мертвых» под названием «Глава о том, как не допустить отторжения сердца от умершего в подземном мире», нанесен на саркофаге времен XI династии (около 2500 г. до н. э.)*. В нем содержится следующее: «Да не восстанет ничто против меня в присутствии владык суда (дословно – „владык сущего". – У. Б.). Да не будет сказано обо мне и о моих деяниях: „Он совершал деяния против того, что воистину праведно и правдиво". Да не будет ничто против меня в присутствии Великого Бога, Повелителя Аментета». Из этих отрывков мы вправе заключить, что незадолго до конца правления IV династии идея о том, что жизнь «взвешивалась на весах», была уже достаточно развита; что, согласно воззрениям религиозных школ Египта, один из богов должен наблюдать за весами во время взвешивания деяний человека; что это взвешивание происходило в присутствии существ, именуемых Шенит, которые, как полагали египтяне, контролировали поступки и деяния человека; что, как считалось, враги умершего могли открыть на суде неблагоприятные для него факты; что взвешивание проходило в присутствии Великого Бога, Владыки Аментета, и сердце умершего могло «покинуть» его как физически, так и морально. Умерший обращался к своему сердцу, называя его «матерью», и затем отождествлял его со своим ка, двойником, связывая упоминание ка с именем бога Хнему. Эти факты чрезвычайно важны, так как доказывают, что умерший считал сердце источником жизни и существования, а упоминание Хнему позволяет отнести данное сочинение к периоду зарождения религиозной мысли в Египте. Именно бог Хнему помогал Тоту в исполнении воли Бога при Сотворении, и очень интересная статуя в Филе изображает Хнему ваяющим человека на гончарном круге. Умерший, произнося имя Хнему, как бы взывает к его помощи на суде, ибо он является творцом человека и в некотором смысле ответствен за образ жизни последнего на земле. В Главе ХХХа нет упоминаний о «страже весов» и умерший говорит: «Да не восстанет ничто против меня на суде в присутствии владык сущего!» «Владыками сущего» могут быть или «владыки творения», то есть великие космические боги, или «владыки дел [в зале суда]», т.е. судьи. В этой Главе умерший обращается не к Хнему, но к «богам, обитающим в божественных облаках, и к тем, кто возвысился по велению их скипетров», т. е. к четырем богам сторон света – Местха, Хапи, Туамутефу, Кебсеннуфу, также считавшимся покровителями основных внутренних органов человеческого тела. Здесь, по-видимому, умерший стремится сделать этих богов ответственными за поступки, совершенные им при жизни, поскольку они повелевают органами, являющимися главной движущей силой поступков. Так или иначе, он считает их заступниками, ибо просит «сказать справедливые слова богу Ра» от его имени и показать его с лучшей стороны перед богиней Нехеб-ка. В этом случае умерший добивается благосклонности Ра, бога Солнца, видимого символа всемогущего и вечного Бога, а также богини-змеи, чьи атрибуты точно не определены, но от которой многое зависело в судьбах умерших. Каких-либо упоминаний о Владыке Аментета – Осирисе – нет.
Прежде чем мы перейдем к рассмотрению описания суда в лучших иллюстрированных папирусах, следует сказать об интересном рисунке в папирусах Небсени и Амен-неба. Мы видим, что на одной чаше весов находится фигура умершего, а на другой – его сердце, и при этом присутствует бог Осирис. Верования египтян той эпохи, вероятно, предполагали, что тело взвешивалось в противовес сердцу, что позволяло определить, повиновалось ли тело велениям сердца или наоборот. Так или иначе, этот, вариант рисунка в Главе ХХХЬ имел некоторый особый смысл, и, поскольку рисунок появляется в двух папирусах, датируемых периодом правления XVIII династии, мы вполне можем утверждать, что он представляет верование, относящееся к гораздо более раннему периоду египетской истории. Суд, изображенный здесь, в любом случае должен отличаться от того, к которому относятся столь поражающие нас иллюстрации в более поздних папирусах времен XVIII и последующих династий.
Итак, мы доказали, что идея суда над мертвыми содержалась в религиозных писаниях еще при IV династии (около 3600 г. до н. э.), но проходит еще около двух тысяч лет, прежде чем мы видим ее запечатленной в рисунках. Некоторые изображения, входящие в «Книгу Мертвых» как иллюстрации к определенным текстам или Главам, такие, как Поля Хетепа* (Елисейские поля), являются очень древними. Они были найдены на саркофагах XI и XII династий, хотя наиболее древние из известных нам изображений сцены Суда созданы не ранее XVIII династии. В старейших фиванских папирусах «Книги Мертвых» никаких изображений сцены Суда нет и в помине; а если мы обнаруживаем их отсутствие в таких авторитетных документах, как «Папирус Небсени» и «Папирус Ну», это, очевидно, свидетельствует о существовании каких-то причин для исключения их из текста. Заметим, что в больших иллюстрированных папирусах, содержащих полное изображение сцены Суда, она помещена в самом начале и предваряется гимнами и рисунками. Так, в «Папирусе Ани» содержится гимн Ра, сопровождаемый рисунком, изображающим восход солнца, и гимн Осирису; а в «Папирусе Хунефера», хотя гимны и другие, оформление остается тем же. Таким образом, можно предположить, что изображение сцены Суда и гимны составляют вводный раздел «Книги Мертвых», и это с большой вероятностью указывает на существование (по крайней мере, на протяжении периода наибольшего могущества жрецов Амена с 1700 по 800 гг. до н. э.) веры в то, что суд над мертвыми за деяния, совершенные в земной жизни в теле, предшествовал вводу их в царство Осириса. Так как гимны, сопровождающие сцену Суда, являются прекраснейшими образцами высокой религиозной поэзии, мы приведем здесь некоторые из них.
ГИМН РА
«Слава тебе, о ты, который встаешь в Ну и в проявлении своем наполняешь мир сиянием света; весь сонм богов поет тебе гимн восхваления после того, как ты выходишь. Божественные богини Мерти, служащие тебе, лелеют тебя как царя Севера и Юга, ты прекрасное и возлюбленное Дитя. Когда ты поднимаешься, мужчины и женщины живут. Народы радуются тебе и Души Анну (Гелиополь. – У. Б.) поют тебе песню радости. Души города Пе и Души города Нехен превозносят тебя, и павианы преисподней поклоняются тебе, и все звери и домашний скот восхваляют тебя в один голос. Богиня Себа поражает твоих врагов, чтобы ты радовался в своей ладье; твои гребцы счастливы в ней. Ты вступаешь в ладью Атет, и твое сердце наполняется радостью. О владыка богов, когда ты создал их, они вскричали от радости. Небесная богиня Нут объемлет тебя со всех сторон, и бог Ну питает тебя лучами своего света. О, излей свой свет на меня и дай мне видеть твою красоту, и когда ты движешься над землей, я буду петь хвалу твоему прекрасному лику. Ты встаешь на небесном горизонте, и твоему диску поклоняются, когда он воцаряется на горе, чтобы давать жизнь миру».
Ты встаешь, ты встаешь и ты выходишь из бога Ну. Ты возрождаешь свою молодость и заходишь там, где был вчера. О ты, божественное Дитя, ты, кто создал себя, я не в силах [описать] тебя. Ты пришел в своих восходах и ты сотворил небо и землю, блистающие в лучах твоего чистейшего изумрудного света. Стране Пунт назначено [давать] благовония, которые ты ощущаешь своими ноздрями. Ты поднимаешься, о дивное Существо, в небесах, и две богини-змеи, Мерти, украшают твое чело. Ты тот, кто дает законы, о повелитель мира и всех обитающих в нем; все боги восхваляют тебя».
ГИМН ОСИРИСУ
«Слава тебе, о Осирис Ун-нефер, великий бог в Абидосе, царь вечности и повелитель постоянства, который проходит через миллионы лет в своем существовании. Ты старший сын лона Нут, ты был порожден Себом, Прародителем богов, ты владыка Корон Севера и Юга и величественной Белой Короны. Как Повелитель богов и людей ты получил крюк и кнут и сан твоих божественных отцов. Пусть твое сердце, находящееся в горах Амента, будет довольно, ибо твой сын Хор восседает на твоем престоле. Ты – коронованный владыка Татту (Мендес. – У. Б.) и правитель в Абту (Абидос. – У. Б.). Силою твоей мир зеленеет, торжествуя во имя мощи Неб-ер-чера. Именем своим „Та-хер-ста-неф" ты ведешь с собою то, что есть, и то, чего еще нет; ты оберегаешь землю именем своим „Секер"*, ты безмерно могуч и ужасен именем своим „Осирис", ты пребываешь во веки веков именем своим „Ун-нефер".
Слава тебе, о ты, Царь царей, Владыка владык, Правитель правителей! Из лона Нут ты правишь миром земным и подземным. Твое тело – блестящий и сияющий металл, твоя голова – небесной голубизны, и блеск бирюзы окружает тебя. О ты, бог ан, кто существовал миллионы лет, кто охватывает все своим телом, кто прекрасен ликом в Блаженной Земле (т. е. в подземном мире. – У. Б.); даруй мне сияние на небесах, мощь на земле и победу в подземном мире. Дозволь мне плыть вниз к Татту, подобно живой душе, и вверх к Абту, подобно Фениксу*, и даруй мне возможность пройти через пределы подземного мира без помех и препятствий. Да будут даны мне хлебы в обители прохлады, и подношения пищей и питьем в Анну (Гелиополь. – У. Б.), и поместье на веки веков на Камышовых Полях с пшеницей и рожью в нем».
Большой и очень важный гимн в «Папирусе Хунефера» содержит следующее прошение, вложенное в уста умершего:
«Дозволь мне следовать в свите твоего Величия так же, как я делал это на земле. Дозволь душе моей быть призванной [к существованию] и дозволь ей быть рядом с владыками истины и справедливости. Я вошел в Город Бога, в место, существовавшее в изначальные времена, с [моей] душой, [моим] двойником и [моим] прозрачным обличием, чтобы пребывать в этой земле. Бог ее – повелитель справедливости и истины; он владыка чефау – пищи богов, и он священнейший. Его земля объем-лет каждую землю, Юг приходит, плывя вниз по реке, и Север, направляемый ветрами, приходит ежедневно, чтобы устроить там празднество по велению бога этой земли, Владыки ее мирного бытия. И разве не сказал он: „Счастье их* – моя забота?" Пребывающий в них бог творит справедливость и истину; тому, кто вершит их, он дает многие годы жизни, и тому, кто следует им – положение и почести, пока, наконец, не достигнут они успокоения в Священной Земле (т. е. в подземном мире. – У. Б.)».
Прочитав эти слова восхваления и молитвы к Ра, символу Всемогущего Бога, и его сыну Осирису, умерший «вступает в Чертог Маати*, где он может очиститься от всех грехов, которые совершил, и созерцать лики богов». С древнейших времен Маати представляли собой богини – Исида и Нефтида, олицетворявшие идеи честности, чистоты, торжества справедливости и истины и т. п. (Изначально словом «Маат» назывался стебель, служивший мерой тростника или посох.) Предполагалось, что они либо сидят в Чертоге Маат возле святилища Осириса («Папирус Ани», лист 31), либо стоят рядом с самим богом в его святилище («Папирус Хунефера», лист 4). Чертог Маат или Маати являлся, главным образом, местом пребывания сорока двух богов, что видно из следующих фрагментов введения к Главе CXXV «Книги Мертвых». Умерший говорит Осирису:
«Преклоняюсь перед тобой, о ты, великий Бог, ты – Повелитель двух богинь Маат! Я пришел к тебе, о мой Владыка, и я заставил себя прийти сюда и созерцать твою красоту. Я знаю тебя, и я знаю твое имя, и я знаю имена сорока двух богов, живущих с тобой в этом Чертоге Маати как стражи грешников и питающихся кровью их в тот день, когда оцениваются (или: принимаются в расчет. – У. Б.) качества (или: жизни. – У. Б.) людей перед лицом бога Ун-нефера. Воистину, Бог Рехти-Мерти (т. е. сестер-близнецов двух глаз. – У. Б.), Владыка града Маати есть твое имя. Воистину, я пришел к тебе, и принес тебе Маат, и я уничтожил зло».
Затем умерший продолжает перечислять грехи и преступления, которых он не совершал, и заканчивает свою речь словами: «Я чист; я чист; я чист; я чист. Моя чистота есть чистота великого Бенну *, пребывающего в городе Сутен-хенен (Гераклеополь. – У. Б.); ибо, смотри, я суть ноздри Бога дыхания, дающего жизнь всему человечеству в день, когда Око Ра наполняется в Анну (Гелиополь. – У. Б.) в конце второго месяца времени года ПЕРТ. Я видел Око Ра, когда оно было полным в Анну; и да не случится со мною зла ни в этой земле, ни в этом Чертоге Маати, потому что я, – да, именно я, – знаю имена богов, что пребывают в нем».
Итак, число богов, живущих с Осирисом в Чертоге Маат, равно сорока двум, и мы могли бы предположить, что число грехов и преступлений, упоминающихся в речи умершего, обращенной к ним, тоже будет равно сорока двум. Но дело обстоит не так, ибо количество грехов, перечисляемых во введении, никоим образом не совпадает с этим числом. Однако в большие иллюстрированные папирусы XVIII и XIX династий, во введении к которым перечисляется множество грехов и преступлений, не совершенных умершим, писцы и художники включали особую серию отрицательных заявлений, числом сорок два, изложенных в форме таблицы. Очевидно, это была попытка уравнять количество упоминаемых грехов с числом богов в Чертоге Маат. Причем они, вероятно, предпочли сочинить эту часть сто двадцать пятой Главы полностью заново, не пытаясь дополнить или изменить старые варианты. Художники изобразили Чертог Маат, двери которого широко открыты, а карниз сделан в виде уреев и перьев – символов Маат. Над серединой карниза находится сидящее божество, чьи руки простерты – правая над Оком Хора, а левая над водоемом. В конце Чертога изображены богини Маат (т. е. Исида и Нефтида. – У. Б.), умерший, поклоняющийся восседающему на троне Осирису, весы с сердцем умершего на одной чаше и пером – символом Маат – на другой и Тот, рисующий большое перо В этом Чертоге находятся сорок два бога, и умерший, проходя мимо них, называет каждого по имени и одновременно объявляет, что не совершал определенного греха. Исследование различных папирусов показало, что писцы часто допускали ошибки в перечне богов и грехов, так что иногда умерший произносит перед одним богом исповедь, явно предназначенную другому. Поскольку после имени бога умерший всегда говорит, что «не совершал» такого-то и такого-то греха, вся группа обращений была названа «Исповедью Отрицания»*. Основные религиозные и этические воззрения, лежащие в основе «Исповеди» очень древние, и исходя из нее мы можем с достаточной определенностью сказать, что, по мнению древних египтян, являлось их долгом по отношению к Богу и к ближнему.
Невозможно объяснить, почему умерший обращался только к сорока двум богам и почему было принято именно такое число. Некоторые ученые полагают, что каждый из сорока двух богов представлял один из номов* Египта; это подтверждается и тем фактом, что в большинстве перечней содержится как раз сорок два нома; но в действительности перечни также не согласуются друг с другом. Сведения классических авторов тоже не совпадают: согласно одним из них, число номов равно тридцати шести, согласно другим – сорока шести. Эти отличия, однако, можно объяснить тем, что центральное правительство в любой момент могло увеличить число номов либо объединить какие-то из них, исходя из интересов государственной казны или по другим соображениям. И мы, вероятно, окажемся правы, предположив, что, когда «Исповедь Отрицания» была записана в том табличном виде, в котором мы встречаем ее во времена XVIII династии, количество номов равнялось сорока двум. Доказательством этой точки зрения является и тот факт, что в самом раннем варианте «Исповеди», составляющем введение в Главу CXXV, упоминается менее сорока грехов. Можно отметить и то, что сорок два бога служат Осирису и занимают в Чертоге Суда подчиненное положение, ибо будущее умершего определяется результатом взвешивания его сердца. Перед тем как перейти к описанию Чертога Суда, где установлены весы, необходимо привести перевод «Исповеди Отрицания», которую умерший, по-видимому, произносит перед взвешиванием сердца; она взята из «Папируса Ну».
«[1.] Приветствую тебя, Усех-немтет (т.е. Широкий шагами. – У. Б.), приходящий из Анну (Гелиополь. – У. Б.), я не чинил несправедливости.
[2.] Приветствую тебя, Хепт-сешет (т. е. Объятый пламенем. – У. Б.), приходящий из Хер-аба, я не разбойничал.
[3.] Приветствую тебя, Фенти (т. е. Нос. – У. Б.), приходящий из Хеменну (Гермополь. – У. Б.), я не причинил насилия ни одному человеку.
[4.] Приветствую тебя, Ам-хаибиту (т. е. Пожиратель теней. – У. Б.), приходящий из Керерет (т. е. из пещеры, где начинается Нил. – У. Б.), я не совершал воровства.
[5.] Приветствую тебя, Неха-хра (т. е. Зловонный лик. – У. Б.), приходящий из Ре-стау*, я не убивал ни мужчину, ни женщину.
[6.] Приветствую тебя, Ререти (т. е. Двойной бог-Лев. – У. Б.), приходящий с небес, я не сжигал бушеля.
[7.] Приветствую тебя, Маата-ф-эм-сешет (т. е. Огненные глаза. – У. Б.), приходящий из Сехема (Летополь. – У. Б.), я не поступал предательски.
[8.] Приветствую тебя, Неба (т. е. Пламя. – У. Б.), приходящий и отступающий, я не брал того, что принадлежит Богу.
[9.] Приветствую тебя, Сет-кесу (т. е. Разбивающий кости. – У. Б.), приходящий из Сутен-хенена (Гераклеополь. – У. Б.), я не произносил лжи.
[10.] Приветствую тебя, Хеми (т. е. Разрушающий. – У. Б.), приходящий из Шетаит (т. е. тайного места. –У. Б.), я не отбирал ничего силою.
[П.] Приветствую тебя, Уач-несерт (т.е. Сильный пламенем. – У. Б.), приходящий из Хет-ка-Птах (Мемфис. – У. Б.), я не произносил низких (или: дурных) слов.
[12.] Приветствую тебя, Хра-ф-ха-ф (т.е. Тот, чье лицо позади него. – У. Б.), приходящий из пещеры и пропасти, я не отбирал пищу силой.
[13.] Приветствую тебя, Керти (т. е. Источник двойного Нила. – У. Б.), приходящий из Подземного Мира, я не прибегал к обману.
[14.] Приветствую тебя, Та-рет (т. е. Огненная стопа. – У. Б.), приходящий из мрака, я не ел своего сердца (т. е. не выходил из себя и не впадал в гнев. – У. Б.).
[15.] Приветствую тебя, Хеч-абеху (т. е. Сверкающие зубы. – У. Б.), приходящий из Та-ше (т. е. Файюма. – У. Б.), я не захватывал [ничьей земли].
[16.] Приветствую тебя, Ам-сенеф (т.е. Кровопийца. – У. Б.), приходящий из дома казней, я не убивал животных, посвященных Богу.
[17.] Приветствую тебя, Ам-бесек (т.е. Пожиратель внутренностей. – У. Б.), приходящий из Мабет, я не опустошал вспаханных земель.
[18.] Приветствую тебя, Неб-Маат (т.е. Повелитель Маат. – У. Б.), приходящий из города двух Маати, я избегал всего, что способно причинить зло.
[19.] Приветствую тебя, Тенеми (т. е. Отступающий. – У. Б.), приходящий из Баста (т. е. Бубастиса. – У. Б.), я не открывал уст против кого-либо из людей.
[20.] Приветствую тебя, Анти, приходящий из Анну (Гелиополь. –У. Б.), я не давал воли гневу без надлежащей причины.
[21.] Приветствую тебя, Тутутеф, приходящий из нома Ати, я не совершал прелюбодеяний и не предавался содомии.
[22.] Приветствую тебя, Уамемти, приходящий из дома кровопролития, я не осквернял себя.
[23.] Приветствую тебя, Маа-ант-ф (т. е. Провидец того, что несут ему. – У. Б.), приходящий из дома бога Амсу, я не возлежал с женой другого.
[24.] Приветствую тебя, Хер-серу, приходящий из Нехату, я не внушал страха никому из людей.
[25.] Приветствую тебя, Неб-Сехем, приходящий от Озера Кауи, я не давал своей речи пылать гневом.
[26.] Приветствую тебя, Сешет-херу (т. е. Направляющий речь. – У. Б.), приходящий из Урит, я не позволял себе быть глухим к словам правды и праведности.
[27.] Приветствую тебя, Нехен (т. е. Ребенок. – У. Б.), приходящий от озера Хекет, я не был причиной слез другого.
[28.] Приветствую тебя, Кенемти, приходящий из Кенемет, я не изрекал богохульств.
[29.] Приветствую тебя, Ан-хетеп-ф (т. е. Приносящий свои дары. – У. Б.), приходящий из Сау, я не совершал насилия.
[30.] Приветствую тебя, Сер-херу (т. е. Распорядитель Речи. – У. Б.), приходящий из Унси, я не торопил свое сердце.
[31.] Приветствую тебя, Неб-храу (т. е. Владыка Лиц. – У. Б.), приходящий из Нечефет, я не пронзал(?) свою кожу(?) и я не заслужил мести бога.
[32.] Приветствую тебя, Серехи, приходящий из Утхент, я не продолжал речь свыше того, что должно быть сказано.
[33.] Приветствую тебя, Неб-абуи (т. е. Владыка рогов. – У. Б.), приходящий из Саути, я не обманывал [и не] смотрел на зло.
[34.] Приветствую тебя, Нефер-Тем, приходящий из Птах-хет-ка (Мемфис. – У. Б.), я никогда не изрекал проклятий фараону.
[35.] Приветствую тебя, Тем-сеп, приходящий из Татту, я не осквернил бегущей воды.
[36.] Приветствую тебя, Ари-эм-аб-ф, приходящий из Тебти, я не возвышал своей речи.
[37.] Приветствую тебя, Ахи, приходящий от Ну, я не изрекал проклятий Богу.
[38.] Приветствую тебя, Уач-рехит, [приходящий из своего святилища(?)], я не вел себя нагло.
[39.] Приветствую тебя, Нехеб-неферт, приходящий из своего храма, я не делал различия.
[40.] Приветствую тебя, Нехеб-кау, приходящий из своей пещеры, я не увеличивал моего богатства за счет чужой собственности.
[41.] Приветствую тебя, Чесер-теп, приходящий из своего святилища, я не изрекал проклятий тому, что принадлежит Богу и находится со мной.
[42.] Приветствую тебя, Ан-а-ф (т. е. Приносящий свои руки. – У. Б.), [приходящий из Аукерта], я не думал с презрением о боге города».
Даже поверхностное знакомство с «Исповедью» показывает, что египетский кодекс морали был очень обширным, и трудно найти действие, считавшееся грехом в то время, когда она составлялась, но не включенное в ту или иную ее часть. Переводы слов, обозначающих конкретные грехи, не всегда определенны и точны, поскольку в действительности мы не знаем точно, что именно имел в виду составитель этого замечательного документа. Умерший объявляет, что никогда не проклинал Бога, не презирал бога города, не проклинал царя, не совершал ни кражи, ни убийства, ни супружеской измены, ни актов содомии, ни преступлений против бога рода; он не был высокомерным или надменным, насильником или гневливым, поспешным в поступках или лицемером, пристрастным или богохульником, хитрецом или скупцом, мошенником или глухим к благочестивым речам, пособником в дурных делах, гордецом или надутым спесивцем; он не испугал ни одного человека, не жульничал на рынке, никогда не осквернял публичных водоемов и не опустошал возделанную землю общины. Вот вкратце содержание исповеди, произносимой умершим. Следующим этапом в сцене Суда является взвешивание сердца. Так как ни один из древнейших папирусов «Книги Мертвых» не дает нам изображения этой сцены, мы должны обратиться к лучшим из иллюстрированных папирусов конца XVIII-XIX династий. Детали в разных папирусах варьируются, но наиболее существенные моменты везде одни и те же. Ниже дано описание суда над Ани в том виде, как он представлен в замечательном папирусе, хранящемся в Британском музее.
В подземном мире, в той его части, которая называется Чертогом Маати, установлены весы, на которых взвешивается сердце умершего. Перекладина подвешена за кольцо на выступе стойки весов, сделанном в форме пера, символизирующего Маат, или все то, что правдиво и истинно. Стрелка весов укреплена на перекладине и, когда чаши весов находятся в равновесии, расположена параллельно стойке. Если один из концов перекладины наклоняется, то вертикальное расположение стрелки нарушается. Надо отметить, что от умершего не требовалось, чтобы его сердце оказалось легче пера Маат – символа закона, находившегося на другой чаше; достаточно было равновесия. Иногда стойка весов увенчивалась изображением человеческой головы, украшенной пером Маат, иногда – головой шакала, животного, посвященного Анубису, иногда – головой ибиса, птицы, посвященной Тоту. В «Папирусе Ани» на верхушке стойки сидит павиан с головой собаки, помощник Тота. В некоторых папирусах (например, «Папирусе Ани» и «Папирусе Хунефера») в дополнение к Осирису, правителю подземного мира и судье умерших, в качестве свидетелей на суде появляются боги его цикла. В «Папирусе жрицы Анхаи», хранящемся в Британском музее, в качестве свидетелей выступают боги великой и малой Эннеады, но художник был так небрежен, что вместо девяти богов в каждой группе изобразил шесть в одной и пять в другой. В «Туринском папирусе» мы видим всех сорока двух богов, к которым умерший обращается с «Исповедью Отрицания», сидящими в чертоге суда. При взвешивании сердца Ани присутствуют следующие боги:
Взвешивание сердца писца Ани на Весах в присутствии богов.
РА-ХАРМАЧИС, бог рассветного и полуденного Солнца с головой сокола.
ТЕМУ, бог вечернего Солнца, великий бог Гелиополя. Он всегда изображался в человеческом облике и с человеческим лицом; это доказывает, что в очень древние времена он прошел через все образы, в которых представляли богов, и пришел к человеческому. Голова его увенчана Короной Юга и Севера.
ШУ, с головой человека, сын Ра и Хатхор, персонификация солнечного света.
ТЕФНУТ, с головой льва, сестра-близнец Шу, персонификация влаги.
СЕБ, с головой человека, сын Шу, персонификация земли.
НУТ, с головой женщины, женское соответствие богов Нуна и Себа; она была персонификацией изначальных вод, а позже – неба.
ИСИДА, с головой женщины, жена и сестра Осириса, мать Хора.
НЕФТИДА, с головой женщины, жена и сестра Осириса, мать Анубиса.
ХОР, «великий бог» с головой сокола, культ которого является, вероятно, самым древним в Египте.
ХАТХОР, с головой женщины, персонификация той части неба, где солнце встает и садится.
ХУ, с головой человека, и
СА, также с головой человека, – боги, присутствующие в ладье Ра в сцене Сотворения.
С одной стороны от весов стоит на коленях бог Анубис с головой шакала, поддерживающий правой рукой их стрелку. За ним стоит Тот, писец богов с головой ибиса, держащий в руках тростник, чтобы записать результаты взвешивания. Возле него сидит трехликое чудище Ам-мит, «Пожиратель мертвых», ожидая момента, когда оно сможет съесть сердце Ани, если его сочтут недостойным. В «Папирусе Неб-кет», хранящемся в Париже, это чудище изображено лежащим рядом с огненным озером, по углам которого сидят павианы. То же озеро мы видим и в Главе CXXVI «Книги Мертвых». Боги, сидящие за столом для подношений, а также Анубис, Тот и Ам-мит выступают, так сказать, против Ани. Сам он и его жена Туту стоят по другую сторону весов с почтительно склоненными головами. Они изображены в человеческом облике, на них одежды и украшения, подобные тем, что они носили на земле. Душа Ани, в виде сокола с человеческой головой, стоит на постаменте. Рядом помещено изображение также покоящегося на постаменте прямоугольника с головой человека*, который, вероятно, представляет умершего в эмбриональном состоянии. В «Папирусе Анхаи» два этих объекта располагаются по разные стороны от весов; они описываются как Шаи* и Рененет*, что означает, соответственно, «Судьба» и «Фортуна». Единое имя этих существ звучит как Месхенет, а божество Месхенет* представляет иногда одновременно Шаи и Рененет. Вероятно, художники намеревались представить таким образом оба божества, несмотря на то, что мы находим бога Шаи стоящим под ним и возле опоры весов. Рядом с душой стоят две богини, называемые Месхенет и Рененет соответственно: первая является, по-видимому, одной из четырех богинь, помогавших в воскрешении Осириса, а другая – персонификацией Фортуны, которая уже была включена в образ Месхенет – персонификации Судьбы.
Вспомним, что Месхенет сопровождала Исиду, Нефтиду, Хекет и Хнему к дому госпожи Рут-Теттет, готовившейся родить троих детей. Когда эти божества прибыли, изменив свой облик на женский, они встретили Ра-усера*, стоявшего там. И когда они сотворили музыку для него, он сказал им: «Владычицы, здесь находится женщина на сносях». Они ответили ему: «Позволь нам видеть ее, ибо мы знаем, как разрешить женщину от бремени». Затем Ра-усер ввел их в дом и богини закрылись там с госпожой Рут-Теттет. Исида стала перед ней, а Нефтида за ней, в то время как Хекет помогала детям побыстрее родиться. Как только ребенок рождался, Месхенет подступала к нему и говорила: «[Вот] царь, который будет властвовать над всеми землями», а Хнему даровал здоровье его членам. Из этих пяти богов (Исида, Нефтида, Месхенет, Хекет и Хнему) первые три присутствуют на суде Ани. Хнему упоминается в обращении Ани к своему сердцу (см. ниже). Нет только Хекет.
Перед началом взвешивания сердца Ани говорит: «Сердце мое, мать моя! Сердце мое, мать моя! Сердце мое, благодаря которому я пришел в жизнь! Да не восстанет ничто против меня на суде! Да не будет противодействия мне в присутствии верховных правителей! Да не разлучат тебя со мной в присутствии того, кто держит Весы! Ты – мой ка, обитатель моего тела, бог Хнему, объединяющий и укрепляющий мои члены. Да войдешь ты в обитель счастья, куда мы идем. Да не сделают правители двора Осириса, властные над обстоятельствами жизни человека, мое имя зловонным». Некоторые папирусы добавляют: «Да будет это благом для нас, и пусть слушание будет благоприятным для нас, и да будет радость нашим сердцам при взвешивании слов. Да не произнесут лживого против меня перед великим богом, властелином Аментета! Воистину, как велик ты будешь, когда ты восстанешь в триумфе!»
Анубис смотрит на стрелку весов, а павиан показывает Тоту, что перекладина находится точно в равновесии и, следовательно, сердце уравновешивает перо, символизирующее Маат (т. е. справедливость, истину, закон и т. д.). Тот записывает результат и затем обращается к богам:
«Внимайте этому суду. Воистину сердце Осириса было взвешено и его душа является свидетелем ему. Оно было признано праведным, будучи испытанным на Больших Весах. В нем не нашлось никакого зла. Он не осквернял жертв в храмах, не причинял вреда своими деяниями и не распространял злой молвы, когда был на земле».
В ответ на это сообщение сонм богов, называемый «великой Эннеадой», изрекает: «То, что исходит из твоих уст, о Тот, обитающий в Хеменну (Гермополь. – У. Б.), подтверждается. Осирис, писец Ани, победоносен, свят и праведен. Он не грешил и не сделал дурного против нас. Пожирателю Ам-мит не будет позволено торжествовать над ним; жертвенное мясо и вход в обитель бога Осириса вместе с усадьбой в Полях Мира, даруются ему навсегда, как всем последователям Хора».
В этом тексте в первую очередь обращает на себя внимание тот факт, что умерший отождествляется с Осирисом, богом и судьей умерших, и что ему даруется собственное имя бога. Причина этого такова: друзья умершего совершают над ним все церемонии и обряды, которые Исида и Нефтида совершали над Осирисом, и предполагают, что в результате этого все, что произошло с Осирисом, случится и с умершим и он фактически станет двойником бога. Во всех текстах «Книги Мертвых», начиная с 3400 г. до н. э. и вплоть до римского периода, умерший отождествляется с Осирисом. Следующее, на что стоит обратить внимание, – применение к умершему термина маа херу, который я за неимением более подходящего слова перевел как «победоносный, торжествующий». Эти слова буквально означают «правдивый голосом» или «правый словом». Имеется в виду, что голос человека, характеризуемого таким образом, приобретает силу, позволяющую ему обращаться к невидимым существам, и они будут оказывать ему все услуги, какие он имеет право требовать. Хорошо известно, что в древние времена маги и колдуны обращались к духам или демонам с особой интонацией и что все магические формулы произносились подобным же образом; использование неправильных звуков или интонаций могло привести к плачевным последствиям для говорящего и даже, возможно, к его смерти. Путь умершего пролегал через множество областей подземного мира, через многие чертоги, двери которых охранялись существами, готовыми враждебно отнестись к вновь прибывшему, если он не обратился к ним правильно. Ему также необходимо было переправляться в ладье и получать помощь от богов и властителей различных местностей, где он желал странствовать, для того чтобы благополучно добраться до места, где он должен был с этого момента пребывать. «Книга Мертвых» обеспечивала его всеми текстами и формулами, которые следовало повторять вслух для достижения цели. Если слова, содержащиеся в них, не произносились надлежащим образом и с нужной интонацией, то они не имели никакого влияния на силы подземного мира. Титул маа херу употреблялся (правда, очень редко) и по отношению к живым, но в основном применялся к умершим; они, действительно, больше нуждались в силе, обозначенной этими словами. В случае Ани боги, выслушав от Тота сообщение о благоприятном результате взвешивания сердца Ани, присваивают ему титул маа херу, что равносильно дарованию способности превозмочь любые противодействия, какие встретятся на его пути. Отныне любая дверь откроется по его приказу, любой бог поспешит немедленно выполнить требования Ани, как только он произнесет его имя, а те, чья обязанность – обеспечивать блаженных небесной пищей, сделают это сразу, как только получат от него приказ. Прежде чем перейти к дальнейшему обсуждению суда, можно отметить, что термин маа херу не употребляется применительно к Ани во время сцены Суда ни им самим, ни божественным писцом Тотом, ни Хором, когда он представляет Ани Осирису. Лишь судьи могут сделать человека маа херу, благодаря чему он еще и спасается от Пожирателя.
Суд окончен. Хор, сын Исиды, принявший все атрибуты своего отца Осириса, правой рукой берет Ани за левую руку и ведет его к святилищу, где восседает Осирис. Голова Осириса увенчана Белой Короной с перьями, а в руках он держит скипетр, крюк и кнут (или цеп), олицетворяющие верховную власть и владычество. Его троном является надгробье с изображениями закрытых на засов дверей и карниза в виде уреев. Сзади у него на шее висит менат* – символ радости и счастья; справа от него стоит Нефтида, а слева – Исида. Перед ним на цветке лотоса стоят четыре сына Хора: Местха, Хапи, Туамутеф, Кебсеннуф, – покровители внутренностей умершего, защищающие их. Рядом висит шкура быка, которой, по-видимому, придавалось некое магическое значение. Верхняя часть святилища, увенчана уреями, несущими на головах диски, карниз украшен подобным же образом. В некоторых папирусах бог изображен в святилище стоящим, иногда в окружении Исиды и Нефтиды, иногда без них. В «Папирусе Хунефера» мы находим самый интересный вариант этой части сцены: трон Осириса покоится на воде или в воде. Это изображение возвращает нас к отрывку из сто двадцать пятой Главы «Книги Мертвых», где бог Тот вопрошал умершего: «Кто есть тот, чей кров – огонь, стены – живые уреи и пол его дома – бегущая вода? Кто он, спрашиваю я?». Умерший отвечает: «Это Осирис», и бог говорит: «Тогда входи, ибо воистину ты будешь представлен [ему]».
Хор вводит Ани и обращается к Осирису: «Я пришел к тебе, о Ун-нефер, и я привел Осириса Ани к тебе. Его сердце было найдено праведным, и оно прошло испытание весами. Оно не согрешило против бога или богини. Тот взвесил его по велению сонма богов; оно воистину праведно и правдиво. Пожалуй ему лепешек и пива и дозволь ему войти к тебе, и пусть он всегда будет подобен последователям Хора». После этого Ани, преклонив колени возле жертвенных столов с фруктами, цветами и т. д., которые он принес Осирису, говорит: «О Владыка Аментета, я перед тобой. На мне нет греха; я не лгал умышленно и ничего не совершал со лживыми помыслами в сердце. Дозволь мне быть подобным тем избранным, что тебя окружают, дозволь мне быть Осирисом, к кому благоволит прекрасный бог, возлюбленный Владыками мира. [Я], придворный писец Маат, которая любит его, Ани, торжествующий перед Осирисом». Так заканчивается сцена взвешивания сердца.
Хор, сын Исиды, приводит писца Ани к Осирису, богу и судье умерших, перед святилищем бога Ани с благоговением преклоняет колени и приносит подношения.
Человек, благополучно прошедший через эти испытания, должен теперь предстать перед богами подземного мира, и «Книга Мертвых» содержит слова, которые «праведное и безгрешное сердце» должно сказать им. Один из наиболее полных и точных текстов «речи умершего, когда он, правдивый голосом, выходит из Чертога богинь Маати», находится в «Папирусе Ну». Здесь умерший говорит:
«Слава вам, о боги, обитающие в Чертоге богинь Маати, я, – да, именно я, – знаю вас и знаю ваши имена. Да не паду я под вашими кровавыми ножами, да не откроете вы мои слабости пред богом, в чьей свите вы состоите, и да не случится со мной никакого зла по вашей воле. О, объявите меня «правдивым голосом» в присутствии Неб-ер-чера, ибо в Та-мера* (т. е. в Египте. – У. Б.) я делал то, что праведно и истинно. Я не проклинал Бога, поэтому да не будет мне зла от Царя, пребывающего во дне своем.
Слава вам, о боги, обитающие в Чертоге богинь Маати, лишенные зла в телах своих, живущие праведно и правдиво, питающиеся правдой и праведностью в присутствии бога Хора, обитающего в своем божественном Диске. Избавьте меня от бога Баба, насыщающегося внутренностями могущественных в великий день подведения итога. О, дозвольте мне прийти к вам, ибо я не совершил ошибок, я не грешил и не делал зла, я не лжесвидетельствовал, поэтому да не будет мне сделано ничего [дурного]. Я живу по правде и справедливости, и я питаюсь по правде и справедливости. Я соблюдал заповеди людей, [так же как и] то, что угодно богам. Я был в мире с Богом, [исполняя] его волю. Я давал хлеб голодному, воду жаждущему, одежду нагому и лодку – потерпевшему кораблекрушение. Я приносил священные жертвы богам и погребальную пищу блаженным умершим. Будьте моими освободителями, будьте моими защитниками и не обвиняйте меня в присутствии [Осириса]. Мои уста чисты, и мои руки чисты, поэтому да будет мне сказано теми, кто увидит меня: „Приди с миром, приди с миром". Я слышал слово власти, которое духовные тела говорили Коту в доме Хапт-ре. Я прошел испытание в присутствии Хра-ф-ха-фа, и он вынес [свое] решение. Я видел то, над чем дерево Персеи раскинуло свои ветви в Ре-стау. Я тот, кто возносил молитвы богам и кто знает их. Я пришел и выступил вперед, чтобы утвердить праведность и истину и чтобы установить Весы на то, что их поддерживает, в области Аукерта.
Приветствую тебя, возвышающегося на своем пьедестале (т. е. Осириса – У. Б.), владыку Короны Атеф, нареченного именем „Владыки ветров", спаси меня от твоих божественных посланников, приносящих ужас и несчастья, не имеющих покрывал на своих лицах, ибо я делал то, что праведно и истинно, во имя Владыки праведности и истины. Я очистился и очистил мою грудь жертвенным возлиянием, очистил свои задние части тем, что очищает, а мои внутренние части были [погружены] в Водоеме Праведности и Истины. Нет ни единого члена моего, которому не доставало бы праведности и истины. Я очистился в Водоеме Юга и отдыхал в Городе Севера, стоящем на Поле кузнечиков, там, где купаются божественные гребцы Ра во втором часу ночи и в третьем часу дня, и сердца богов радостны, когда они проходят через него, как днем, так и ночью. И я желал бы, чтобы они сказали мне: „Приходи", и „Кто ты?", и „Как твое имя?". Это слова, которые я бы хотел услышать от богов. [Тогда я ответил бы]: „Мое имя – Одаренный цветами, Обитающий в своем оливковом древе". И пусть они скажут мне не медля: „Проходи", и я пройду к городу, стоящему к северу от Оливкового древа. „Что ты увидишь там?" – [скажут они. И я отвечу]: „Голень и бедро". „Что ты им скажешь?" – [спросят они]. „Доз вольте мне увидеть радость в стране Фенху*" – [я отвечу]. „Что они тебе дадут?" – [спросят они]. „Огненное пламя и хрустальную скрижаль", – [я отвечу]. „Что ты с ними будешь делать?" – [спросят они]. „Я зарою их в землю у борозды Мааат как Вещи для ночи", – [я отвечу]. „И что ты найдешь у борозды Мааат?" – спросят они. „Скипетр из кремня, называемый „Дающий Воздух"", – [отвечу я]. „И что сделаешь ты с огненным пламенем и хрустальной скрижалью, когда их закопаешь?" – [скажут они]. „Я произнесу слова над ними в борозде. Я потушу огонь, и сломаю скрижаль, и выкопаю водоем", – [отвечу я]. И да скажут они мне потом: „Проходи и входи в дверь Чертога богинь Маати, ибо знаешь нас"».
После этих замечательных молитв следует диалог между отдельными предметами, составляющими Чертой Маати, и умершим:
Дверные засовы: Мы не пропустим тебя, пока не назовешь наши имена.
Умерший: «Язык места Истины и Справедливости» ваше имя.
Правая стойка косяка: Я не пропущу тебя мимо себя, пока ты не скажешь мое имя.
Умерший: «Чаша возвышающего праведность и истину» имя твое.
Левая стойка косяка: Я не пропущу тебя мимо себя, пока ты не скажешь мое имя.
Умерший: «Чаша вина» твое имя.
Порог: Я не позволю тебе переступить через меня, если не скажешь мое имя.
Умерший: «Вол бога Себа» имя твое.
Петля засова: Я не откроюсь тебе, пока ты не скажешь мое имя.
Умерший: «Кость голени матери его» твое имя.
Дверная петля: Я не откроюсь, пока не скажешь мое имя.
Умерший: «Живое Око Себака, владыки Бахау» имя твое.
Ключник: Я не открою тебе, пока ты не скажешь мое имя.
Умерший: «Локоть бога Шу, когда он поднимается, чтобы защитить Осириса» твое имя.
Боковые стойки: Мы не пропустим тебя, пока ты не скажешь наше имя.
Умерший: «Дети богинь-уреев*» имя ваше.
«Ты нас знаешь, поэтому проходи через нас», – [говорят они].
Пол: Я не допущу, чтобы ты ступил на меня, потому что я безмолвен и священен, и не знаю имена твоих ступней, которыми ты будешь ступать по мне; назови их мне.
Умерший: «Путник бога Хаса» имя моей правой ступни и «Посох богини Хатхор» имя моей левой ступни.
Пол: Ты знаешь меня, поэтому проходи по мне.
Привратник: Я не приму от тебя твое имя, пока ты не скажешь моего.
Умерший: «Различающий сердца и ищущий вожжи» имя твое.
Привратник: Кто бог, пребывающий в часе своем? Произнеси имя.
Умерший: «Маау-Тауи*» его имя.
Привратник: Кто есть Маау-Тауи?*
Умерший: Это Тот.
Тот: Войди! Но зачем ты пришел?
Умерший: Я пришел и спешу вперед, чтобы имя мое могло упоминаться.
Тот: Каким пребываешь ты здесь?
Умерший: Я очистился от зла, защищен от гибельных дел тех, кто живет в днях своих. Я не принадлежу к ним.
Тот: Ныне упомяну я имя твое [перед богом]. Кто тот, чей кров из огня; чьи стены – живые уреи, и пол дома – водяной поток? Кто он, я спрашиваю?
Умерший: Это Осирис.
Тот: Входи, воистину имя твое будет упомянуто перед ним. Твои лепешки [придут] из Ока Ра, и пиво твое [придет] из Ока Ра, и твоя погребальная пища на земле [придет] из Ока Ра.
Этими словами заканчивается CXXV Глава. Мы увидели, как умерший прошел через испытание суда и как писцы снабдили его гимнами, молитвами и словами исповеди, чтобы облегчить его путь через страшный Чертог богинь Маати. К сожалению, ответ, с которым, как можно предположить, Осирис обращался к своему сыну Хору, говоря об умершем, не записан, но египтяне, несомненно, считали, что он будет благоприятным и что ему будет позволено входить в любую часть подземного мира и вкушать все наслаждения, которыми пользуются блаженные в царстве Ра и Осириса.
Глава V
ВОСКРЕСЕНИЕ И БЕССМЕРТИЕ
Каждого, кто начинает изучать древние египетские тексты, в первую очередь, несомненно, поразит постоянное обращение к вопросам жизни после смерти и всему, что с ней связано. Авторы дошедших до нас произведений, независимо от их содержания и времени написания, однозначно предполагают, что все жившие когда-либо в этом мире возрождаются к жизни в мире ином, где пребывают по сей день и будут пребывать до конца времен. Вера египтян в существование Всемогущего Бога восходит ко временам настолько древним, что истоки ее теряются в додинастической эпохе египетской истории. Но вера их в загробную жизнь гораздо древнее. По всей видимости, она зародилась в тот период, к которому относят древнейшие человеческие останки, обнаруженные в Египте. Бесполезно пытаться измерить годами промежуток времени, отделяющий нас от того момента, когда эти останки были преданы земле, ибо любая датировка не будет даже приблизительно верна и захоронения эти можно с равным успехом отнести как к двенадцати, так и к восьми тысячам лет до н. э. Однако нам достоверно известно, что древнейшие человеческие останки, найденные в Египте, несут следы применения смолы. Это свидетельствует о том, что египтяне уже на очень ранней стадии пребывания в долине Нила делали попытки сохранить тела умерших с помощью мумификации. Если они были, как считают многие, захватчиками, прошедшими через Аравию, Красное море и пустыню к востоку от Нила, то могли принести с собой идею и обычай сохранять тела умерших или же перенять в измененном виде некую практику, распространенную среди местных жителей, которых встретили по приходе в Египет. Так или иначе, попытки сохранять тела умерших с помощью веществ, останавливающих разложение, имели место и в какой-то степени увенчались успехом.
В последние годы успешные археологические раскопки в Верхнем Египте по обе стороны Нила, проводимые европейскими и египетскими исследователями, позволили установить существование доисторических жителей этой страны. Одним из наиболее значительных результатов исследований стало открытие трех различных типов захоронений, относящихся, очевидно, к трем разным периодам истории Египта, о чем свидетельствуют предметы, найденные в могильниках раннего периода в Негаде и других захоронениях того же времени и типа. В древнейших захоронениях были обнаружены скелеты, лежащие на левом боку с согнутыми конечностями; колени их находились на уровне груди, а руки – перед лицом. Голова обычно была обращена к югу, хотя постоянных правил, касающихся «ориентации» тела умершего, по-видимому, не существовало. Перед тем как опустить тело в землю, его заворачивали в кожу газели или укрывали сеном. Материал, используемый для этого обряда, возможно, зависел от социального положения умершего. В захоронениях такого типа нет следов мумификации, сожжения или отделения костей от плоти. В других захоронениях обнаружены скелеты, полностью или частично очищенные от плоти. Причем в случае полного очищения все кости положены в могилу без разбора; при частичном очищении кости кистей и стоп лежали вместе, а остальные части скелета -беспорядочно разбросанные. Могилы этого периода ориентированы на север или на юг, и туловища умерших в них обычно отделены от голов; в каких-то случаях тела, видимо, были расчленены для экономии места. Иногда тела лежат на спине с согнутыми руками и ногами, покрытые слоем глины. В некоторых могилах видны следы сожжения. Во всех типах захоронений, относящихся к доисторическому периоду Египта, мы находим жертвоприношения в вазах и сосудах различных видов – факт, несомненно доказывающий, что люди, делавшие эти захоронения, верили, что их умершие друзья и родственники вернутся к жизни в определенном месте, о местоположении которого они, видимо, имели самые смутные представления, и жизнь эта будет не так уж непохожа на их земную жизнь. Присутствие в захоронениях кремневых орудий, ножей, мотыг и т. п. указывает на то, что в будущей своей жизни египтяне собирались охотиться и сражаться с врагами. Найденные в могилах предметы из аспидного сланца, идентифицированные М. де Морганом* как амулеты, свидетельствуют о том, что люди той далекой эпохи верили в возможность защиты от сверхъестественных сил и невидимых врагов с помощью талисманов. Люди, которые будут охотиться и сражаться в мире ином, должны перед этим вернуться к жизни, а вернувшись, – либо жить снова в своих старых телах, либо обрести новые; в первом случае старые тела должны быть оживлены. Но, однажды представив себе эту новую жизнь в новом теле, доисторические египтяне посчитали вторичную смерть невозможной. Именно здесь, по-видимому, лежат истоки величественной идеи ВОСКРЕСЕНИЯ и БЕССМЕРТИЯ.
Мы имеем все основания полагать, что в том месте, где, по его представлениям, находились небеса, доисторический египтянин собирался есть, пить и вести жизнь, полную удовольствий. При этом он, конечно, считал, что тело, в котором будет жить, не сильно отличается от имевшегося у него на земле. В те времена его представления о сверхъестественном и будущей жизни были подобны представлениям любого человека, принадлежавшего к сходной расе и находившегося на сходном уровне развития. Но как бы то ни было, этот человек разительно отличался от египтянина, жившего, допустим, во времена Мена, первого исторического фараона Египта, чье правление условно относят к 4400 г. до н. э. Период, когда делались вышеупомянутые захоронения, отделяет от царствования Мена очень большой промежуток времени; с немалой степенью вероятности можно считать, что он составляет несколько тысячелетий. Тем не менее, даже этот огромный срок оказался, как мы видим, недостаточным для того, чтобы уничтожить или хотя бы изменить некоторые древние воззрения и верования, сохранившиеся почти полностью на протяжении позднейших периодов истории Египта. В текстах, собранных жрецами Гелиополя, встречаются ссылки на установления и представления, относящиеся к социальной сфере, которые могли существовать только в первобытном обществе. Рассматривая работы более позднего времени, мы видим, что при цитировании ранних текстов, содержащих такие ссылки, отрывки, где попадались нежелательные намеки, либо опускались полностью, либо редактировались. С уверенностью можно сказать, что образованные члены гелиопольской Коллегии не могли позволить себе тех излишеств, какими наслаждались умершие фараоны, для которых жрецы составляли погребальные тексты, а отзвуки того невыразимого презрения, с которым первобытный египтянин относился к поверженному врагу, остались в текстах только из-за глубокого уважения образованных египтян к написанному слову.
В дополнение к сказанному надо упомянуть о том, что религиозные идеи людей, хоронивших мертвых без отсечения конечностей, отделения плоти от костей или сожжения, должны были отличаться от взглядов тех, кто практиковал подобные действия. В первом случае покойному придавали внутриутробную позу ребенка, и мы, наверное, будем недалеки от истины, видя в этом символ надежды на то, что как ребенок рождается в жизнь, так и умерший может родиться в мире ином. Наличие амулетов, предназначенных для того, чтобы защитить тело, указывает, что возродиться должно было именно оно. Обычаи расчленения тела и сожжения мертвых свидетельствуют о том, что практиковавшие их не надеялись вернуться к жизни в своих физических телах, но насколько близко подошли они к концепции воскресения духовного тела мы, по-видимому, никогда не узнаем. Обратившись к эпохе правления IV династии, мы обнаруживаем, что практика расчленения или сожжения тела канула в Лету. Все тексты, относящиеся к этому периоду, подразумевают, что тело следует похоронить целиком. Этот факт говорит об изменении обычая, бывшего в употреблении долгое время. Вероятно, именно этому изменению мы обязаны появлением таких выражений, как: «О плоть Пепи, не поддавайся тлению, не разлагайся, не будь зловонной», «Пепи выходит вперед в своей плоти», «Твои кости не разрушатся и твоя плоть не погибнет» и т. д., указывающих на возврат ко взглядам и обычаям древнейших из известных нам жителей Египта.
В промежутке между периодом доисторических захоронений и IV династией египтяне сформулировали определенные теории об отдельных составляющих человека, и нам следует вкратце рассмотреть их, прежде чем приступить к описанию того, как представляли египтяне воскресение мертвых. Физическое тело называлось ХАТ – это слово обозначает то, чему присуще разложение. Именно ХАТ помещали в гробницу после мумификации и предохраняли от разрушения с помощью амулетов, магических церемоний, молитв и формул. Даже бог Осирис имел такое тело, и различные части его хранились в качестве реликвий в некоторых гробницах Египта. С телом особым образом связан КА*, или «двойник» человека; его можно определить как абстрактную индивидуальность или личность, наделенную всеми атрибутами человека и способную существовать независимо от него. КА мог по своему желанию свободно перемещаться по земле или вознестись на небеса и беседовать с богами. Приношения, совершавшиеся в гробницах во все периоды египетской истории, предназначались для питания КА. Следовательно, египтяне полагали, что он мог есть, пить и наслаждаться ароматом благовоний. В древнейшие времена часть гробницы выделялась специально для нужд КА. Тогда же был учрежден и особый класс жрецов, которые должны были проводить церемонии и произносить в установленное время молитвы во здравие КА в специальных святилищах; они назывались «жрецами К А». В период постройки пирамид египтяне твердо верили, что умерший может тем или иным способом очиститься, сесть (за стол) и есть хлеб вместе с КА «непрерывно и всегда», поэтому КА, недостаточно снабжавшийся пищей в виде приношений хлеба, лепешек, фруктов, вина, пива и т. п., вполне мог оказаться под угрозой голода.
Душа называлась БА*, и воззрения египтян, относящиеся к ней, очень противоречивы. Это слово приблизительно означает «величественный», «благородный», «могущественный». БА живет в КА и, по-видимому, обладает способностью становиться телесной или бестелесной по своему желанию. Она имела как сущность, так и форму и часто изображалась в папирусах и на памятниках в виде сокола с головой человека. Считалось, что по природе и веществу она была эфирной. БА могла оставлять гробницу и подниматься в небеса, где, согласно верованиям египтян, наслаждалась вечным существованием во всем своем великолепии. Однако в некоторых текстах имеются указания на то, что иногда она посещала тело в гробнице и была способна оживить его и общаться с ним. Подобно сердцу – АБ* – она являлась в некотором роде вместилищем жизни человека. Души блаженных умерших обитали рядом с богами на небесах и разделяли с ними небесные наслаждения.
Духовный разум, или дух человека, назывался ХУ и имел вид сияющего, светящегося, неосязаемого образа его тела. ХУ составляли класс небесных существ, живших рядом с богами; об их функциях сейчас трудно судить. ХУ, подобно КА, мог быть заключен в гробнице; чтобы избежать этого, необходимо было произнести должным образом специальное заклинание. Другая очень важная часть человеческой сущности, подобно ХУ уходившая в небеса, называлась СЕХЕМ. Слово это буквально означает «властвовать над чем-либо». Оно употреблялось в ранних текстах для обозначения возможности господствовать над чем-либо, то есть «силы». СЕХЕМ человека была, очевидно, его персонифицированной жизненной силой. Она, считали египтяне, могла следовать (и при определенных условиях следовала) за своим земным владельцем на небо. Следующей составляющей человека была ХАИБИТ, или «тень», часто упоминавшаяся в связи с душой; позднее стали считать, что она всегда находится возле души. Наконец, как одну из наиболее важных составных частей сущности человека следует назвать его РЕН, или «имя». Египтяне, как и все восточные народы, придавали имени очень большое значение и думали, что при его уничтожении разрушается и сама сущность человека. Подобно КА, РЕН было тесно связано с индивидуальностью человека. Столь трепетное отношение египтян к РЕН не должно вызывать удивления, если вспомнить, что безымянное существо не могло быть представлено богам. Поскольку ни одна сотворенная вещь не существует без имени, человек, не имевший его, с точки зрения божественных сил находился в худшем положении, чем самый ничтожный неодушевленный предмет. Увековечение имени отца считалось первейшим сыновним долгом, а содержание гробниц в хорошем состоянии, позволяющем всем прочесть имена похороненных в них, – одним из самых похвальных деяний. С другой стороны, если умерший знал имена божественных существ, друзей или врагов и мог произнести их, он тем самым приобретал власть над ними и способность заставить выполнять свою волю.
Мы видим, таким образом, что сущность человека состоит из тела, двойника, души, сердца, духовного разума (или духа), силы, тени и имени. Эти восемь элементов сводятся к трем, если не принимать во внимание двойника, сердце, силу, тень и имя как представления, созданные египтянами по мере их медленного подъема по ступеням цивилизации и являющиеся специфическим продуктом их расы. Тогда можно говорить, что человек состоит из тела, души и духа. Но возрождаются ли они для жизни в загробном мире? Египетские тексты на этот вопрос отвечают однозначно: душа и дух праведного покидают тело и живут с блаженными и богами на небесах, но физическое тело в действительности не оживает и никогда не покидает гробницу. Были в Египте и невежественные люди, которые, несомненно, верили в воскресение бренного тела и представляли себе новую жизнь похожей на продолжение той, что они вели в этом мире. Но египтянам, знакомым с тайными учениями, было известно, что такие взгляды не согласуются с мнениями жрецов и вообще образованных людей. Уже во времена V династии, около 3400 г. до н. э.*, определенно утверждалось:
«Дух – небесам, тело – земле»,
а тремя тысячелетиями позже египетский писатель выразил ту же мысль, хотя и другими словами:
«Небеса владеют твоим духом, а земля – твоим телом».
Кроме всего прочего, египтянин надеялся, что будет плавать по небесам в ладье Ра, прекрасно зная, что не сможет делать этого в своем смертном теле. Он твердо верил также, что будет жить миллионы лет, хотя из предыдущего опыта человечества ему было известно, что земное тело не обладает такими возможностями. Вначале он считал, что физическое тело сможет, подобно солнцу, «возобновляться ежедневно» и его новая жизнь будет подобна жизни бога Солнца Ра, с которым он надеялся отождествиться. Однако практика показала, что даже тело, наилучшим образом мумифицированное, иногда разрушается от сырости или подвергается тлению и распаду в той или иной форме и одной лишь мумификации недостаточно, чтобы гарантировать воскресение или достижение будущей жизни. Иными словами, он убедился, что никакими человеческими средствами нельзя сделать по природе тленное нетленным, и даже животные, в которых воплощались сами боги, болели и умирали в назначенный им срок. Трудно сказать, почему египтяне продолжали мумифицировать тела умерших; у нас есть все основания полагать, что в действительности они не надеялись на восстановление физического тела. Возможно, они считали, что сохранение тела необходимо для благоденствия КА («двойника») и для развития нового тела из него; возможно также, что продолжали придерживаться традиции в силу крайнего консерватизма. Но, какова бы ни была причина, египтяне никогда не прекращали предпринимать все возможные усилия, чтобы сохранить мертвое тело неповрежденным, рассчитывая получить помощь в решении своих проблем из другого источника.
Напомним, что, когда Исида нашла мертвое тело своего мужа Осириса, она сразу начала принимать все возможные меры, чтобы сохранить его. Она обратила в бегство врагов и сделала так, чтобы вред, причиненный ими телу, не возымел действия. Для этого «она возвысила свою речь всеми силами своих уст, язык ее был совершенен, и она не запиналась в своей речи». Исида произнесла ряд слов и формул, которыми снабдил ее Тот; таким образом она успешно «возбудила покой Недвижного сердца» и совершила то, что хотела. Ее крики, внушенные любовью и горем, никак не действовали на мертвое тело до тех пор, пока не прозвучали слова Тота, произнесенные ею отчетливо (ху), с пониманием (акер) и без ошибок (ан-ух). Египтяне древности помнили об этом и предполагали, что смогут обеспечить воскресение своим друзьям и родственникам тем же способом, каким пользовалась Исида, то есть с помощью заклинания Тота. С этой целью каждый умерший снабжался набором текстов, написанных на стенах и крышке гробницы, на папирусах или амулетах, имевших то же действие, что и слова Тота, произнесенные Исидой. Родственникам умершего также вменялось в обязанность чтение определенных молитв и проведение множества символических церемоний, исполняемых над мертвым телом перед окончательным помещением его в гробницу. Другим обязательным обрядом было жертвоприношение, в котором вместе со своими друзьями и родственниками принимал участие и умерший и которое тоже сопровождалось надлежащими молитвами. Когда все было сделано, как того требовали жрецы, тело помещалось на предназначенное ему место в погребальной камере. Слова Тота и молитвы жрецов заставляли его превращаться в «САХУ», или нетленное духовное тело, выходившее из гробницы и державшее свой путь к небесам, где оно обитало с богами. Когда в «Книге Мертвых» умерший говорит: «Я существую, я существую; я живу, я живу; я прорастаю, я прорастаю», и опять: «Я прорастаю, как растения», он имеет в виду не свое физическое тело, дающее жизнь другому телу, подобному ему, но духовное тело, «не имеющее изъяна и, подобно Ра, никогда не претерпевающее уменьшения». В САХУ переходит душа, жившая в теле человека на земле, и это новое, нетленное тело образует обиталище души на небесах, подобно тому как физическое тело было ее земным домом. Таким образом, причина того, что египтяне продолжали мумифицировать тела умерших, становится очевидной: они делали это не потому, что верили в воскресение физических тел, а потому, что хотели, чтобы их духовные тела «проросли» или «зародились» из них, желая (по крайней мере, это представляется весьма вероятным), чтобы они имели форму, сходную с формой физического тела. Именно так представляли египтяне воскресение и именно в такое тело возвращался умерший, согласно их верованиям.
Все сказанное выше ясно доказывает нам, что вера египтян в воскресение умерших и бессмертие зародилась еще в глубокой древности, и все данные – как полученные археологами, так и содержащиеся в религиозных текстах – подкрепляют эту точку зрения. К столь же древним временам относится и вера в духовное тело (САХ или САХУ), ибо мы находим ее в текстах периода V династии наряду с идеями доисторических египтян, находившихся в стадии первобытной или полупервобытной цивилизации. Доказательством этого может служить следующий любопытный пример. В погребальных текстах на стенах камер и коридоров пирамид фараона Унаса, правившего в конце V династии (около 3300 г. до н. э.), есть отрывок, где описывается, как покойный царь приводит в ужас все силы земли и неба, ибо он «поднимается как душа (БА) в обличье бога, черпающего жизнь из своих отцов и пищу из своих матерей. Унас – владыка мудрости, и его мать не знает имени его. Он стал могущественным, подобно богу Тему, отцу, который дал ему жизнь, и после того как Тему породил его, он стал сильнее, чем его отец». Фараон сравнивается с Быком, питающимся всеми богами, в каком бы образе они ни появлялись; «он сравнялся с богом, чье имя сокрыто», он пожирает людей и живет с богами. Усопший фараон, говорится далее, отправился охотиться на богов в их лугах и, поймав их в ловушки, умертвил. Затем они были сварены в кипящих котлах: величайшие для утренней трапезы, меньшие – для вечерней и еще меньшие– для полуночной. Старые боги и богини использовались в качестве топлива для котлов. Таким образом, поглотив магическую силу и дух каждого из богов, он становится Великой Силой Сил среди них, величайшим из тех, кто появлялся в видимом обличье. «Он поглощал все, что находил на своем пути, он превзошел мощью все духовные тела (САХУ) в мире. Он – перворожденный из перворожденных, похитивший сердца богов... Он поглотил мудрость всех богов; время его существования бесконечно и жизнь его будет длиться целую вечность,., ибо души и духи богов в нем».
Очевидно, что в данном отрывке мы встречаем отражение обычая, присущего всем первобытным народам: победители поедали части тел доблестных врагов, побежденных на войне, чтобы впитать в себя их доблесть и силу; в некоторых местах подобный обычай существовал по отношению к животным. В случае с богами умерший домогается единственного свойства, присущего только им и называемого «вечной жизнью». После того как он поглотил их души и духи, говорится, что теперь он обладает всем, что делает его выше других духовных тел силой и продолжительностью жизни. Магические силы (хека) (по словам автора текста, фараон их тоже «съел») представляют собой слова и формулы, произнесение которых заставит любое существо, дружественное или недружественное, повиноваться воле сказавшего их, в каких бы обстоятельствах он ни находился. Но, оставляя в стороне любые вопросы, касающиеся убийства богов, египтяне заявляли об этом же фараоне: «Смотри, ты пришел не как мертвый, но как живой, воссесть на трон Осириса», а в папирусе, написанном примерно две тысячи лет спустя, умерший сам говорит: «Моя душа есть Бог, моя душа есть вечность». Эти слова доказывают, что идеи существования Бога и вечности были тождественны. Пожалуй, стоит привести еще один пример, ясно показывающий, какие усилия прилагали древние авторы, чтобы внушить своим читателям мысль о бессмертии души. Согласно Главе CLXXV «Книги Мертвых», умерший оказывается там, где нет ни воды, ни воздуха и где «есть глубь неизмеримая, что темнее самой темной ночи, и люди блуждают в ней без помощи. Человек там не может ни жить в покое сердца, ни удовлетворять стремления любви. Но, – говорит умерший богу Тоту, – пусть положение духа будет дано мне вместо воды, воздуха, удовлетворения страстных любовных желаний и да будет мне дано спокойствие сердца вместо лепешек и пива. Бог Тему повелел, чтобы я увидел лицо твое и не страдал от того, что причинило тебе боль. Пусть все боги передадут тебе [о Осирис] свои троны на миллионы лет! Твой трон унаследован твоим сыном Хором, и бог Тему повелел, что путь его будет путем священного правителя. Воистину, он будет править на твоем троне и он будет наследником трона Обитающего в Озере Двух Огней*. Воистину, было установлено так, что во мне он увидит подобие свое, мое лицо будет обращено к лицу владыки Тема». После произнесения этих слов умерший спрашивает Тота: «Каким временем располагаю я для жизни?» Бог отвечает: «Повелеваю, что ты будешь жить миллионы миллионов лет, жизнью длиной в миллионы лет». Автор текста по нескольку раз повторяет слова бога, чтобы придать им большую выразительность и силу и чтобы даже самый неграмотный человек мог усвоить их значение. Немного ниже в той же Главе умерший говорит: «О мой отец Осирис, ты сделал для меня то, что твой отец Ра сделал для тебя. И так как я буду пребывать на земле вечно, я буду властвовать на своем месте; мой наследник будет сильным; моя гробница и мои друзья на земле будут процветать; мои враги будут преданы уничтожению и оковам богини Серк. Я – твой сын и Ра – мой отец, ибо ты так же даешь мне жизнь, и силы, и здоровье!» Интересно отметить, что умерший сначала отождествляет Осириса и Ра, а затем отождествляет себя с Осирисом и таким образом отождествляет себя с Ра.
Затрагивая тему воскресения и бессмертия, нельзя не сказать несколько слов о пище и питье, часто упоминаемых в религиозных текстах всех периодов. Они предназначены для обитателей загробного мира. В доисторические времена для друзей умершего было вполне естественно класть пищу в могилу, поскольку они считали, что он будет нуждаться в ней в течение своего путешествия в мир иной. Этот обычай предполагал, что умерший будет иметь тело, подобное тому, что он оставил в этом мире, и ему понадобятся еда и питье. Во времена V династии египтяне верили, что блаженные умершие питаются небесной пищей и не страдают ни от голода, ни от жажды. Они едят и пьют то же, что и боги; будучи подобными богам, они становятся в этом смысле их двойниками. В другом отрывке мы читаем, что они облачены в белое полотно, носят белые сандалии и ходят к большому озеру, окруженному Полями Мира, где сидят великие боги, и что боги дают им вкушать от пищи (или древа) жизни, от которой вкушают сами, и умершие также могут жить этим. Однако, как достоверно известно, бытовали и другие воззрения на пищу умерших, ибо уже во времена V династии были сформулированы представления о существовании области, называемой Сехет-Аару* или Сехет-Аанру, куда, как надеялись по крайней мере некоторые благочестивые египтяне, отправляются души. Мы не располагаем никакими данными о том, где находилась Сехет-Аару, и тексты не дают ключей к разгадке ее местоположения. Некоторые исследователи считают, что она лежит к востоку от Египта, но с большей вероятностью можно предположить, что она находилась в одном из районов Дельты, в северной или северо-восточной части. К счастью, в нашем распоряжении имеется изображение в «Папирусе Небсени», вероятно, древнейшем из папирусов, и там мы видим, что Сехет-Аару, то есть «Камышовые Поля» – это очень плодородные земли, где земледельческие работы можно было проводить легко и успешно. Местность изобилует каналами и реками, и, как говорят авторы папируса, в этих краях обитают духи блаженных. Эта картина, возможно, представляет традиционный «Рай», или «Елисейские поля», и главную особенность сей счастливой страны составляют большие, богатые и благоустроенные усадьбы, расположенные недалеко от Нила или одного из главных его рукавов. Различные части «Папируса Небсени», посвященные Сехет-Аару, содержат следующие изображения:
Небсени, писец и художник храма Птаха, с руками, опущенными вдоль тела, входит в Елисейские поля.
Небсени приносит благовония в дар великой Эннеаде богов.
Небсени сидит в ладье и гребет; над ладьей видны три символа, означающие «город».
Небсени обращается к бородатой фигуре, изображающей мумию.
Три Водоема или Озера, называемые Урти, Хетеп и Кеткет.
Небсени собирает урожай в Сехет-хетепет.
Небсени держит птицу Бенну, сидящую на подставке; перед ними три КАУ и три ХУ.
Небсени сидит и нюхает цветок; текст гласит: «Тысячи всех добрых и чистых вещей для КА Небсени».
Стол жертвоприношений.
10. Четыре Водоема или Озера, называемые Небт-тауи, Уаха, Ха (?) и Хетеп.
11. Небсени пашет на быках на берегу потока длиной в одну тысячу [мер], ширина которого не может быть названа; там нет ни рыбы, ни червей.
Елисейские поля египтян согласно «Папирусу Небсени» (XVIII династия).
Небсени пашет на быках на острове, «длина которого равна длине небес».
Рисунок, имеющий форму чаши, на которой написано: «Место рождения (?) бога города Кенкентет Небт».
Остров, где находятся четыре бога и лестница; надпись гласит: «Великая Эннеада богов в Сехет-хетеп».
Ладья Чететфет с восемью веслами (четырьмя на носу и четырьмя на корме), плывущая в конце канала; в ней находится лестница. Место, где располагается ладья, называется «Владение Нет».
16. Два Водоема, названия которых неразборчивы. Сцена из «Папируса Ани», имеет ряд интересных отличий и может быть описана следующим образом:
Ани приносит дары перед богом с головой зайца, змееголовым богом и богом с головой быка; за ним стоит его жена Туту и Тот, держащий в руках тростниковую палочку и дощечку. Ани гребет в ладье. Ани обращается к соколу, перед которым находится стол для жертвоприношений, статуя, три овала и надпись: «Пребудь с миром в Полях, и да будет у тебя воздух для ноздрей».
Ани жнет пшеницу; Ани ведет быков, молотящих копытами зерно; Ани поклоняется или обращается к птице Бенну, сидящей на подставке; Ани сидит и держит скипетр херп; три КАУ и три ХУ, которые, вероятно, можно прочесть как «пища духов», и три Водоема.
Ани пашет поле возле потока, где не водится ни рыбы, ни змей, ни червей.
Место рождения «бога города»; остров, где находится лестница; область, называемая «местом духов», высотой в семь локтей, где растет пшеница высотой в три локтя и где САХУ, духовные тела, жнут ее; область Ашет, в которой обитает бог, являющийся Ун-нефером (то есть одним из образов Осириса); ладья с четырьмя парами весел в конце канала, и ладья, плывущая по каналу. Имя первой ладьи Бехуту-чесер, имя второй – Чефау.
Елисейские поля египтян согласно «Папирусу Ани» (XVIII династия).
Во всех отрывках, рассмотренных до сих пор, говорится о том, что на небесах и в загробном мире умерший встречает только божественных существ, двойников, души, духов и духовные тела блаженных. Нет никаких упоминаний о возможности для умерших узнать друг друга, { продолжить дружбу или родственные отношения, связывавшие их на земле. Однако в Сехет-Аару условия другие, и у нас есть все основания полагать, что родственники там узнают друг друга и радуются. Так, в Главе LII «Книги Мертвых», посвященной рассказу о том, как умерший из-за отсутствия подходящей пищи в подземном мире вынужден питаться отбросами, и предназначенной для того, чтоб л помочь человеку избежать столь ужасной участи, – в этой Главе умерший говорит: «То, что мне отвратительно, то, что мне отвратительно, да не буду я есть. То, что мне отвратительно, то, что мне отвратительно, – это отбросы. Да не вынудят меня есть их вместо погребальных лепешек, которые приносят КАУ (т. е. «двойникам». – У. Б.). Да не прикоснется это к моему телу; да не буду я вынужден держать это в своих руках и да не буду я принужден наступать на это моими сандалиями».
Какое-то существо или существа (возможно, боги) спрашивают его тогда: «Как ты будешь жить теперь в присутствии богов?» – и он отвечает: «Да придет ко мне пища из места пищи, и да буду я жить семью хлебами, что будут принесены как пища перед Хором, и хлебом, что принесен перед Тотом. И когда боги скажут мне: «Какую пищу ты дал бы себе?», я отвечу: «Да буду я вкушать мою пищу под сикомором, деревом моей госпожи, богини Хатхор, и да будет мое время среди божественных существ, сидящих там. Да будет у меня сила, чтобы управлять моими полями в Татту (Бусирис. – У. Б.) и моими растущими злаками в Анну. Да буду я жить хлебом, испеченным из белого зерна, и да будет пиво мое сделано из красного зерна, и пусть личности моего отца и матери будут даны мне как хранители моей двери и для управления моей усадьбой. Да буду я крепким и сильным, и да буду я иметь много места, чтобы двигаться; да смогу я сидеть, где бы я ни пожелал».
Эта Глава особенно важна тем, что в ней говорится о желании умершего иметь свою усадьбу и поле при ней в Татту, неподалеку от столицы Бусирите, IX нома Нижнего Египта, области, расположенной близ города Семеннуд (т. е. Себеннит), который находится немного южнее 31 параллели северной широты. Именно тут происходило воссоединение расчлененного тела Осириса и ежегодна проводилась торжественная церемония воздвижения позвоночника Осириса. Изначально Сехет-Аару помещалась, очевидно, здесь, и мы вправе утверждать, что плодородные поля этой части Дельты послужили прототипом Елисейских полей египтян. И в то же время они хотели бы собирать урожай на полях вокруг Гелиополя, где находилось величайшее и наиболее древнее святилище бога Солнца. «Белым зерном», из которого египтянин желал печь свой хлеб, является обычная пшеница, а «красное зерно» – это красная разновидность того же растения, встречающаяся не так часто, как белая. В качестве стражей дверей своего имения умерший просит дать ему «образы (или личности) своего отца и матери», выражая желание части египтян продолжать семейную жизнь, начатую на земле. Естественно, он не просил бы об этом, если бы думал, что нет никакой надежды встретить родителей в мире ином. Интересное подтверждение всего вышесказанного дает изображение Сехет-Аару (Елисейских полей), в «Папирусе Анхаи». Анхаи – жрица Амена, жившая около 1000 г. до н. э. Здесь мы видим, как умершая входит в самую верхнюю часть области и обращается к двум божественным существам; над одним из них написаны слова «ее мать», а за ними – имя Нефериту. Фигура, стоящая рядом, вероятно, изображает ее отца. Таким образом, рисунок подтверждает наше предположение о том, что египтяне верили в возможность встречи со своими родственниками в мире ином, при которой они смогут узнать их и быть узнанными.
Анхаи, кланяющаяся своим отцу и матери.
Елисейские поля. Из «Папируса Анхаи» (XXII династия).
Картину Елисейских полей сопровождает длинный текст, составляющий Главу СХ «Книги Мертвых». Мы приведем здесь его перевод, поскольку он содержит множество сведений, касающихся древнейших воззрений египтян на эту область, и может пролить свет на ту полуматериальную жизнь, какую праведные египтяне, по крайней мере, в один из периодов своей истории рассчитывали вести после смерти. Текст назван «Главы Сехет-хетепет и Главы Выхода Днем; входа и выхода из подземного мира; прихода в Сехет-Аару; бытия в Сехет-хетепет, могущественной земле, владычице ветров; обретения там силы; о том, как стать духом (ХУ); о жатве там; о вкушении там пищи; о питье там; о любви там и о свершении всего, что человек совершал на земле». Умерший говорит:
«Сет схватил Хора, глядящего двумя очами на строение (?) вокруг Сехет-хетеп, но я освободил Хора [и отнял его у] Сета, и Сет открыл путь двух очей [которые] в небесах. Сет пролил (?) свою влагу по ветру на душу, что имела свой день и обитала в городе Мерт, и он освободил внутренности тела Хора от богов Акерта.
Узри меня теперь, ибо я сделал эту могучую ладью, чтобы плавать по Озеру Хетепа, и я приложил все силы, чтобы вынести ее из дворца Шу; владение его звезд молодеет и возобновляет силы, которыми владело в древности. Я принес ладью на озера их так, что я могу входить в города их; и я приплыл в их божественный город Хетеп*. И смотри, это потому, что я, именно я, живу в мире с его временами и с его правлением, и с его областью и с сонмом богов, его первенцев. Он делает так, чтобы Хор и Сет были в мире с теми, кто наблюдает за живущими, которых он создал прекрасными, и он приносит мир: он делает так, чтобы Хор и Сет были в мире с теми, кто наблюдает за ними. Он отрезает волосы Хора и Сета, он отводит грозу от беспомощных и он отводит зло от духов (ХУ). Дозволь мне иметь владение на этом поле, ибо я знаю его и я плавал по его озерам и мог приходить в его города. Мои уста тверды, и у меня есть все необходимое, чтобы сопротивляться духам (ХУ), поэтому они не будут властны надо мной. Дозволь мне быть награжденным твоими полями, о ты, бог Хетеп; и я исполню то, что ты желаешь, о ты, владыка ветров. Позволь мне стать духом там, позволь мне есть там, позволь мне пить там, позволь мне пахать там, позволь мне жать там, позволь мне сражаться там, позволь мне любить там, позволь моим словам иметь силу там. Да не допустишь ты, чтобы я был рабом, но позволь мне иметь власть там. Ты сделал сильными уста (или дверь. – У. Б.) и горло (?) Хетепа; Кетет-бу имя его. Он воздвигнут на столбы Шу и связан с тем, что приятно Ра. Он – делящий года; он – сокрытый устами, его уста молчат; то, что он произносит – тайна, он наполняет вечность и владеет вечным существованием как Хетеп, владыка Хетеп.
Бог Хор делает себя сильным, как Сокол, имеющий длину в тысячу локтей и две тысячи [локтей в ширину]. У него есть все необходимое, и он путешествует и приходит туда, где желает быть престол его сердца, в Водоемы [Хетепа] и в города его. Он был рожден в родильном покое бога города, и бог города сделал приношения ему, он исполняет то, что подобает делать там, и вызывает объединение, и делает все, что относится к родильному покою божественного города. Когда он начинает жизнь, подобно кристаллу, он совершает все в ней, и то, что он совершает, подобно тому, что происходит в Озере Двойного Огня, где нет радующегося и где находится всевозможное зло. Бог Хетеп входит, и выходит, и возвращается [в] Поле, где собрано все для родильного покоя бога города. Когда он начинает жизнь, подобно кристаллу, он свершает в нем все подобное тому, что делается в Озере Двойного Огня, где нет радующегося и где находится всевозможное зло.
Да буду я жить с богом Хетепом, облаченным и не ограбленным владыками севера, и да принесет мне пищу владыка божественного. Пусть заставит он меня пойти, и пусть заставит он меня выйти, и да принесет он мне мою силу; да получу я ее, и да будет все необходимое мне от бога Хетепа. Да получу я власть над великим и могущественным словом, которое находится в моем теле в том же месте, где нахожусь я, ибо с помощью него я буду помнить и буду забывать. Да пройду я свой путь и да буду я пахать. Я живу в мире с богом города и я знаю воды, и города, и номы, и озера, которые есть в Сехет-хетеп. Я пребываю там, я силен там, я стал духом (ХУ) там, я вкушаю пищу там, я сею семена там, я пожинаю урожай там, я пашу там, я люблю там и я в мире с богом Хетепом там. Смотри, я разбрасываю там зерно, я плаваю среди озер и продвигаюсь к городам, о божественный Хетеп. Смотри, мои уста наделены [зубами, подобными] рогам; поэтому даруй мне обильные запасы пищи, которой живут „Двойники" (КАУ) и Духи (ХУ). Я прошел суд, которым Шу судит знающего его, поэтому дозволь мне идти к городам [Хетепа], и дозволь мне плавать среди его озер, и дозволь мне гулять в Сехет-хетеп. Видишь, Ра в небесах и бог Хетеп там – дважды одаренный. Я пришел к земле [Хетепа], я собрался с силами и пришел, так что дары, приготовленные для меня, могут быть даны мне; и я рад, я заложил основу той силы, которую бог Хетеп приумножил во мне».
«О Унен-эм-хетеп, я вошел в тебя, и моя душа следует за мной, и моя божественная пища у меня в руках. О Владычица двух земель, которая делает мое слово крепким, позволяющим мне помнить и забывать, дозволь мне жить невредимым и не знать зла, [причиняемого] мне. О, даруй мне, о, подари мне радость сердца; сделай так, чтобы я был в мире, свяжи мои сухожилия и мышцы и дай мне возможность дышать».
«О Унен-эм-хетеп, о Владычица ветров, я вошел в тебя и я показал свою голову здесь. Ра спит, но я пробудился, и богиня Хает стоит у ворот неба ночью. Передо мной стояли препятствия, но я собрал все то, что испустил Ра. Я в моем городе».
«О Нут-урт, я вошел в тебя и сосчитал свой урожай, и я иду к Уах. Я – Бык, покрытый бирюзой, владыка Поля Быка, владыка божественной речи богини Септет (Сотис)* в ее часы. О Уах, я вошел в тебя, я вкусил свой хлеб, я получил владычество над выбором частей плоти волов и дичи, и птицы Шу были даны мне. Я следую за богами и божественными „Двойниками" (КАУ)».
«О Чефет, я вошел в тебя. Я облачился в одеяние и я охранил себя одеянием Са бога Ра. Видишь теперь – он в небесах, и те, кто обитают там, следуют за ним, и я тоже следую за Ра в небесах. О Унен-эм-хетеп, владыка двух земель, я вошел в тебя и я погрузился в озера Чесерт. Узри меня сейчас, все нечистое удалилось от меня. Великий Бог возрастает в нем и, смотри, я нашел [пищу там]. Я поймал дичь и вкушаю от нее».
«О Кенкентет, я вошел в тебя, и увидел Осириса [моего отца], и я всмотрелся в мою мать, и я полюбил. И я пленил червей и змей [которые там есть], и освободил себя. Я знаю имя бога, который противоположен богине Чесерт*, у которой прямые волосы и которая наделена рогами. Она жнет, но я и пашу, и жну».
«О Хает, я вошел в тебя и я обратил тех, кто пришел бы, в бирюзу [неба]. И я следовал за ветрами сонма богов. Великий Бог дал мне мою голову, и тот, кто водрузил на меня мою голову, есть Могущественный с бирюзовыми глазами, то есть Ари-эм-аб-ф, (т. е. Тот, кто волен исполнять свои желания. – У. Б.)».
«О Усерт, я пришел к тебе, в дом, где мне дается божественная пища».
«О Смам, я пришел к тебе. Мое сердце бдит, и мне дана Белая Корона. Меня ввели в небесные области, и я заставляю цвести все на земле, и это доставляет радость сердцу Быка, и небесным существам, и сонму богов. Я – бог, который есть Бык, владыка богов, каким он выходит из бирюзы [неба]».
«О божественный ном пшеницы и ячменя, я пришел к тебе, я пришел к тебе и я взял все, что причитается мне, то есть наилучшие напитки сонма богов. Я привязал свою ладью на небесных озерах, я поднял столб, возле которого причаливают. Я прочел надлежащие слова своим голосом и я вознес хвалу богам, обитающим в Сехет-хетеп».
Однако человека, успешно прошедшего суд и проложившего свой путь в царство богов, ожидают не только радости, описанные выше. Ибо в ответ на длинное обращение в «Папирусе Ани», которое было приведено выше (см. с. 39), бог Ра обещает умершему следующее: «Ты войдешь на небеса, ты пройдешь по небу, ты присоединишься к звездным божествам. Тебе будет воздаваться хвала в твоей ладье, ты будешь воспет в гимнах в ладье Атет, ты узришь Ра в его святилище, ты узришь Ра в его святилище, ты день за днем будешь вместе с его Диском, ты увидишь рыбу АНТ в ее рождении в трех бирюзовых водах и ты увидишь рыбу АБТУ в час ее. И случится так, что Враг будет низвергнут, когда он будет лежать в засаде, чтобы уничтожить тебя; и суставы его шеи и его спины будут разрублены на куски. Ра [плывет] с попутным ветром, и ладья Сектет приближается и входит в порт. Гребцы Ра радуются, и сердце Небт-анх (т. е. Исиды. – У. Б.) радуется, ибо враги Ра пали на землю. Ты увидишь Хора, стоящего на месте кормчего ладьи, и Тот и Маат будут стоять по обе стороны от него. Все боги возрадуются, когда они увидят Ра, приходящего в мире, чтобы дать жизнь сердцам сияющих и Осирис Ани, победоносный писец божественных потомков владык Фив, будет всегда с ними.
Однако умерший, не удовлетворенный ежедневным плаванием в ладье Ра среди блаженных, надеется трансформировать каждый из своих членов в божественный и по достижении этого самому стать Ра. Так, в Главе XLII «Книги Мертвых» умерший говорит:
«Мои волосы – это волосы Ну.
Мое лицо – это лицо Диска.
Мои глаза – это глаза Хатхор.
Мои уши – это уши Ап-уат.
Мой нос – это нос Хенти-Хас.
Мои губы – это губы Анпу*.
Мои зубы – это зубы Серкет.
Моя шея – это шея священной богини Исиды.
Мои руки – это руки Ба-неб-Татту*.
Мои предплечья – это предплечья Нейт, Владычицы Саиса.
Мой позвоночник – это позвоночник Сути*.
Мой фаллос – это фаллос Осириса.
Моя поясница – это поясница Владык Хер-аба.
Моя грудь – это грудь Могущественного ужасом.
Мои живот и спина – это живот и спина Сехет.
Мои ягодицы – это ягодицы Ока Хора.
Мои бедра и голени – это бедра и голени Нут.
Мои ступни – это ступни Птаха.
Мои пальцы и кости голени – это пальцы и кости голени Живущих Богов».
И сразу после этого умерший говорит:
«Нет членов моего тела, которые не были бы членами бога. Бог Тот соединяет мое тело, и я есть Ра день за днем».
Итак, теперь мы видим, каким образом, по мнению египтян, смертный человек может восстать из мертвых и достичь вечной жизни. Воскресение было целью каждой произносимой молитвы и каждой совершаемой церемонии. Во все периоды египетской истории любой текст, любой амулет и заклинание были предназначены для того, чтобы дать возможность смертному достичь бессмертия и жить вечно в преображенном прекрасном теле. Если принять во внимание этот факт, многие кажущиеся трудности, возникающие при изучении египетских текстов, просто исчезают и становится очевидным, что религия египтян обладает последовательностью и постоянством принципов, хотя и могла поначалу показаться лишенной их.
__________
ПРИМЕЧАНИЯ
«Книга Мертвых» – заупокойные тексты Нового царства, написанные на свитках папируса (до XVIII династии тексты были начертаны преимущественно на стенах пирамид – Тексты пирамид – или на стенах гробниц или саркофагов). Наименование «Книга Мертвых» условно, сама книга первоначально не имела общего названия, но иногда на нее переносили название одной из ее частей – «Главы Выхода Днем»; во многих рукописях перед Главой I стоит заглавие «Начало изречений „Выхода Днем"». В законченном виде с более или менее сложившейся структурой книга появилась в Саисскую эпоху (VII – VI вв. до н. э.), когда был составлен канон из 165 «изречений» и «книг», названных в науке «Главами». До этого на всем протяжении истории Нового царства такого единства не было, подбор и количество Глав были произвольными. Название «Книга Мертвых» было предложено Лепсиусом, который в 1842 году полностью опубликовал поздний «Туринский папирус» в работе «Das Todtenbuch der Aegipter» (Lpz., 1842). После конгрессов ориенталистов в 1878 г. во Флоренции и в 1881 г. в Берлине было решено издавать «Книгу Мертвых» по более древним текстам XVIII–XX династий, давая сопоставление вариантов, что было сделано Навиллем по 77 рукописям в двух фолиантах: «Das Aegyptische Todtenbuch der XVIII bis XX Dynastie» (Berl., 1881). Считается, что большинство Глав написаны не позднее начала Нового царства, не менее трети Глав из «Книги Мертвых» существует еще со времен Древнего и Среднего царства и лишь немногие Главы были добавлены в конце Нового царства.
Додинастический и династический периоды. Так называемый додинастический Египет состоял из двух самостоятельных царств: Южного Египта с центром в г. Нехебт (Гелифиасполь) и Северного Египта с центром в г. Пе (Буто). Фараоны Египта, возникшего в результате объединения двух царств, почитали своих предков как полубогов, ведущих свой род от богов, которые, по легенде, правили Египтом в древнейшие времена. В настоящее время об этих древнейших царях почти ничего не известно, сохранилось только несколько имен. Первым династическим царем считают объединителя Египта фараона Мина (Менеса), который, по греческим источникам, происходил из г. Тиниса (Южный Египет) и основал г. Мемфис, столицу объединенного Египта, с храмом Птаха (около XXXIII в. до н. э., по другим данным – около XXX в. до н. э.). О Менесе как о первом фараоне упоминает Манефон и некоторые другие источники.
Руже Эмануэль (1811–1872) – французский египтолог, известный своими археологическими раскопками. Директор египетского отделения Лувра, исследовал многие памятники египетской литературы.
Бругш Генрих – немецкий египтолог, внесший огромный вклад в расшифровку древнеегипетской письменности. Ему принадлежит одна из первых книг по грамматике этого языка и 7-томный словарь.
Масперо Гастон Камиль Шарль (1846–1916) – крупнейший французский египтолог, руководил археологическими раскопками в Египте, основал в 1881 году в Каире французский Институт восточной археологии. Был вторым директором Каирского музея, а с 1881 по 1886 гг. – генеральным директором государственной египетской Службы древностей в Каире, учреждения, ведающего охраной и исследованием памятников культуры. Масперо впервые издал собрание изречений времен Древнего царства «Тексты пирамид».
Унас (Унис) – фараон V династии Древнего царства, царствование которого относится ко второй половине XXIV в. до н. э. Точно датировать царствования фараонов Египта чрезвычайно трудно, поскольку в Египте, во-первых, не существовало научной хронологии, а датировка происходила либо по крупнейшим событиям, либо, в более позднее время, по моменту вступления на престол каждого фараона; а во-вторых, сохранилось очень мало источников, где указана продолжительность царствования отдельных фараонов, поэтому зачастую невозможно точно восстановить даты правления. Вследствие этого колебания в хронологии для Древнего царства составляют тысячелетия. Следует также отметить, что датировка У. Баджа отличается от принятой в настоящее время.
Тета (Тети, Атоти) – фараон VI династии (начало XXIV в. до н. э.). Тексты Униса и Тети, а также Пиопи I, Пиопи II относят к Текстам пирамид, так как они были начертаны на внутренних стенах пирамид соответствующих правителей V и VI династий. Тексты пирамид были открыты в 1880 г. Масперо и в течение ряда лет издавались с переводом.
Существа хенмемет – в переводе египтолога А. Гардинера – «люди солнца».
Ладья Манчет – по другим источникам, Ра днем плывет в ладье Манджет (Матет или Атет), а вечером – в ладье Месектет (Сектет). То же утверждает и сам автор в главе «Боги египтян». Вероятно, в текст оригинала вкралась опечатка.
Урей (уреус) – символ Солнечного Ока, сжигающего пламенем как врагов Ра, так и врагов фараона – его земного воплощения, а также священная змея, символ фараона, знак его власти на небе и на земле.
Пепи (Пиопи) I – фараон VI династии (вторая половина XXIII в. до н. э.).
«Поучения Какемна» («Поучения Кагемни»), иногда – «Поучения для Кагемни» – приписываются Кагемни – чиновнику времен III династии (иногда относят к визирю VI династии Каирису, который посвятил поучения своему сыну Кагемни, чья гробница найдена в Саккаре).
«Поучения Птах-xemena» (Птахотепа) – принадлежат визирю V династии Исеси и включают 37 наставлений. Единственная полная рукопись, содержащая конец первой книги и всю вторую, – «Папирус Prisse» в Лувре, – относится к Среднему царству, также сохранилась копия небольшой части начала первой книги, датируемой Новым царством.
Тайл Корнелиус Петрус (1830-1902) – исследователь истории религий, специалист по религии и культуре Востока, знаменит тем, что разработал свою систему религиозной философии.
Видеман Альфред – немецкий египтолог конца XIX-начала XX в., исследователь истории, археологии, искусства и религии Египта.
Хнему – в настоящее время принят вариант «Хнум».
Короны Юга и Севера – имеются в виду короны фараонов Нижнего Египта (Белая Корона) и Верхнего Египта (Красная Корона), существовавшие до объединения этих государств. Объединенная Корона Верхнего и Нижнего Египта (Пшент) – символ верховной власти над объединенным Египтом (см. прим. к с. 11).
...стал, подобно Птаху и Хнему, богом-творцом – подробнее о Птахе и Хнему см. главу III «Боги египтян».
Папирус и лотос – символы Нижнего и Верхнего Египта соответственно.
«Папирус Неси-Амсу» или Несмина (также известен как «Папирус Бремнер-Ринд») датируется 312–311 гг. до н. э. и включает «Книгу низвержения Апопа», «Плач Исиды и Нефтиды», гимн Ра о сотворении мира и некоторые другие тексты.
Апеп – в настоящее время принят вариант «Апоп».
Неб-ер-чер (Неберчер) – «Владыка всего сущего», обычно эпитет бога Ра.
Хепера – в настоящее время принят вариант «Хепри».
Ну – в настоящее время принят вариант «Нун».
Себ – устаревший вариант имени бога Геба.
Хор-хент-ан-маа – один из эпитетов Хора Старшего. Вместо имени Хор в настоящее время также применяется вариант «Гор».
IV династия датируется примерно XXVI–XXV вв. до н. э.
Амен – в настоящее время принят вариант «Амон».
Атен – в настоящее время принят вариант «Атон».
Татунен (Татенен, Танен) – «Поднимающаяся земля», почитавшийся в Мемфисе бог земли, сотворивший из первобытного хаоса мир, богов и людей. Возможно, в гимне эпитет Татенен обозначает «первозданный холм» как принцип начала сотворения мира; обычно он связывается с именами Атума (Тему) и Ра.
Тему – в настоящее время принят вариант «Атум», существует также вариант «Атму».
Ладья Сектет – см. прим. к с. 18 (Ладья Манчет).
Гелиополь – «Город Солнца» – греческое название египетского города Иуну (Анну) – «Город Столбов» (название связано с культом обелисков).
Осирис Ани – появление двойного имени объясняется тем, что, по представлениям египтян, умерший отождествлялся с Осирисом.
Правдивый голосом – то есть все его приказания немедленно исполняются.
Херу-хути (Харахти, Горахти, Гарахути, Хор-эм-ахет, в греческой транскрипции Хармачис или Хармахис) – «Хор обоих горизонтов» или «Хор на горизонте» – аспект бога Хора Старшего, который, сливаясь с богом Солнца Ра, давал божество Ра-Харахти (в тексте встречается в варианте Ра-Хармачис) – бога света в Гелиополе. До Нового царства его изображением бога считался большой Сфинкс, находящийся в Гизе.
Туат (Дуат, Дат) – загробный мир, преисподняя в египетской мифологии. Первоначально его «помещали» в восточной части неба, где воскресает Солнце, позже формируется представление о подземном Дуате. Топография подземного мира в египетской мифологии чрезвычайно трудна. Аукерт (синоним Дуата) – подземный мир, разделенный на 12 областей или номов, каждый из которых Ладья Ра проходит в определенный час ночи. Кроме Дуата распространены понятия Аменти (Иминти, Аментет) и Поля Иару (Иалу). Аменти – «Запад» на древнеегипетском – обозначение некрополя, потустороннего мира, царства мертвых. Солнце садилось (умирало) на западе и каждый вечер спускалось в Дуат, поэтому некрополи египетских городов располагались в западной части страны, на кромке Ливийской пустыни. Умерший должен был плыть на лодке из западной в восточную часть неба (где находился Ра со свитой). Сехет-Аару или Поля Иару – «Поля Камыша» или «Поля блаженных» – «оазис» в Дуате, куда стремится попасть умерший, излюбленное место богов, рай. Также с понятием Полей Иару связываются такие понятия, как «Сехет-хетеп», «Поля Мира» и «Елисейские поля».
Ладья Атет – см. прим. к с. 18 (Ладья Манчет).
XVIII династия датируется XVI–XIII вв. до н. э.
Хатхор – в настоящее время принят вариант «Хатор», подробнее о ней см. в главе «Боги египтян».
Аукерт – см. прим. к с. 37 (Туат).
...сочинение «Об Исиде и Осирисе» греческого писателя Плутарха – перевод произведения «Об Исиде и Осирисе» Плутарха (См. ВДИ. – №3-4, 1977). На русском языке изложение мифа об Исиде и Осирисе можно найти также в книгах А. Морэ «Цари и боги Египта» (М., 1914), Я. Липинской М. Марциняка «Мифология Древнего Египта» (М., 1983) и И. Рака «Мифы Древнего Египта (Спб., 1993).
Меркурий – то есть Тот.
Памилии, Фаллифории и Приапеи – греческие фаллические праздники, посвященные Дионису и берущие начало в культе Осириса.
Саосис – греческое имя богини Иусат (см. прим. к с. 81).
Ор или Хор.
Харпократ (Гарпократ, Гор-па-херд) – одна из ипостасей Хора – сына Исиды, греческое название переводится как «Хор-дитя».
Мен-кау-Ра (Менкаура, Микерин) – его царствование датируется первой половиной XXV в. до н. э.
Шаба Франсуа Жозеф (1817-1882) – французский археолог, исследовал иератические папирусы и основал два специальных журнала, посвященных Египту.
Родиной культа Осириса и центром поклонения ему при ранних династиях был Абидос – существует предположение, что в период Среднего царства Осирис был отождествлен с богом абидосского некрополя Хентиаменти – «Первый из страны Запада», то есть предводитель умерших.
XII династия датируется XX–XVIII вв. до н. э.
Ун-нефер (Веннофре) – «Благой бог» – эпитет Осириса.
Крюк и кнут – символы верховной власти фараона.
Амент (Аменти) – см. прим. к с. 37 (Туат).
Птах-Секер-Тем (Птах-Сокар-Атум) – Сокар – бог плодородия и покровитель мертвых, бог мемфисского некрополя.
Мемфис (егип. Хет-ка-Птах «Крепость (храм) души бога Птаха») – название происходит от египетского слова «меннефер» («устойчивое и прекрасное»), также имел названия «Белая Стена», «Весы Обеих Стран» и «Анх-тауи» («Жизнь Обеих Земель»). По преданию, город был заложен фараоном Мином (Менесом), объединившим в единое государство Верхний и Нижний Египет. Мемфис был столицей Египта в эпоху Древнего царства.
Корона Уререт – одно из названий Короны Верхнего Египта.
Учат обычно произносится как Уджат. Око Уджат имело две основных ипостаси: Око Ра и Око Хора. Око Ра – символ могущества, власти над миром. Его наиболее распространенное изображение – урей на короне или солнечном диске. Одной из главных персонификаций Уджат была богиня Уаджит (Уто, Уачет – в тексте) – покровительница Нижнего Египта, хранительница Ра и фараона. Око Хора – символ Ока, вырванного у Хора Сетом и воскресившего Осириса (подробнее о нем см. «Египетская магия», гл. II «Магические камни и амулеты»).
Шу буквально означает «свет». :
Две земли – имеется в виду объединенный Египет.
Трон бога Себа – то есть трон бога Геба, царя земли, передается Хору.
Птах-Танен (Птах-Татенен) – один из богов плодородия, получившийся в результате слияния Птаха с богом земли Татененом (см. прим. к с. 34 (Татунен)).
Красная земля – название Аравийской и Ливийской пустыни.
Корона Атеф – корона с двумя лазурными перьями, атрибут Осириса, Амона, Ра и некоторых других богов.
Тотмес – в настоящее время принят вариант «Тутмос».
Лепсиус Рихард (1810–1884) – немецкий египтолог, классификатор, открывший Древнее царство. Считается основателем современной научной египтологии и хронологии.
Атму – или Тему (Атум).
Иусасет (Иусат или Иусет) – греческая Саосис – богиня-рука Атума, отождествляется с Хатор.
...победа жизни над смертью и добра над злом – о битве Хора и Сета см. также в книгах: Я. Липинской М. Марциняка «Мифология Древнего Египта» (М., 1983), М. Матье «Древнеегипетские мифы» (М.-Л., 1956).
Сехет – в настоящее время принят вариант «Сехмет» или «Сохмет» – богиня судьбы как закона причины и следствия, исполнявшая на земле божественный закон.
Нефер-тему (Нефертум) – бог вечной юности и возрождения, защитник бога Ра и справедливости, возвещал начало года.
Апис – мемфисский бог плодородия в виде быка, считался душой (ба) бога Птаха и бога Ра. Также был связан с культом мертвых и считался быком Осириса.
Птах-Секер-Аусар – об этом боге более подробно см. «Египетская магия», гл. III «Магические фигурки».
Сети I – фараон XIX династии (конец XIV-начало XIII в. до н. э.).
Аменхетеп (Аменхотеп) IV, называемый также Эхнатоном (Ахен-Атоном, в тексте – Хуэн-Атоном) – фараон XVIII династии (середина XIV в. до н. э.).
Туамутеф и Кебсеннуф – в настоящее время принят вариант «Дуамутеф» и «Кебексенуф». Также о детях Хора см. «Египетская магия», гл. III «Магические фигурки».
An-yam – в настоящее время принят вариант «Упуат» или «Вепуат».
Ху – олицетворение божественного слова и духовной пищи.
Са (Сиа) – богиня познания и восприятия.
Хатхор – Небесная Мать, богиня любви, всеобщего влечения и сотворения.
Мех-урт (Мехурет) – ипостась богини Хатхор, Небесная Корова.
Нейт – мать богов, самосотворившаяся, подобно богу Атуму. Богиня неба, родившая Солнце и создавшая мир. Ее эпитет – «Отец отцов и Мать матерей». Позднее почиталась как богиня войны и охоты.
Бает – первоначально дочь и Око Ра, божество Луны, отражающей свет Солнца; управляет предсказаниями.
Серк (Серкет, Селкет) – богиня, карающая преступников, ее священное животное – скорпион.
Нехебет (Нехбет, Нехебт) – богиня царской власти, покровительница Верхнего Египта. Ее изображение в виде коршуна украшало Корону Верхнего Египта.
Нехеб-ка (Нехебка, Нехебкау) – демон подземного мира, один из стражей входа в Дуат.
Херутатаф (Хардедеф, Дедефхор, Джедефхор) – сын фараона Хуфу (Хеопса, IV династия), прославленный мудрец, неоднократно упоминающийся в египетской литературе, автор несохранившегося «Поучения». По легенде, в храме Тота в Гермополе Дедефхор чудесным образом нашел начертанный лазоревыми буквами на железной плите текст глубоко почитаемой и очень древней «Главы Выхода Днем в одной Главе» Книги Мертвых, которая позже легла в основу Главы ХХХв «Глава о том, как воспрепятствовать задержанию сердца». О времени правления Мен-кау-Ра – см. прим* к с. 54.
Повелитель Аментета – то есть Осирис.
XI династия датируется XXII–XX вв. до н. э.
Поля Хетепа – см. прим. к с. 37 (Туат). с с. 104 Местха – в настоящее время принят вариант «Амсет».
Секер (Сокар) – «Тот, кто скрыт».
Феникс – волшебная птица, живущая 1460 лет, после смерти которой, по одной из версий, из ее семени рождается новый Феникс, переносящий тело своего отца в Египет, где жрецы Солнца сжигают его. По версии Геродота, Феникс переносит прах отца из Аравии е Гелиополь в яйце, вылепленном из смирны. В традиции символизировал смерть и воскресение на новом уровне, инициатическую трансформацию. С Фениксом отождествляется египетская птица Бену.
Поля Мира (Елисейские поля) – см. прим. к с. 37 (Туат).
Их – то есть обеих земель.
Чертог Маати иначе называют «Чертогом Двух Истин».
Бенну (Бену) – египетское название Феникса (см. прим. к с. 106). Символ Изначальной Горы. Птица Бену изображалась в виде цапли, во времена Нового царства она олицетворяла душу (бй) Ра, а в Поздний период – душу Осириса. Символизировала также воскресение и вечную жизнь.
«Исповедь Отрицания» – ее называют также «Отрицательная Исповедь» или «Негативная Исповедь».
Номы – административные области древнего Египта.
Pecmay (Ро-Сетау, Расетау) – царство мертвых, также название мемфисского некрополя.
Прямоугольник с головой человека – согласно некоторым источникам, символизирует хат (см. с. 137).
Шаи – бог судьбы, определяющий срок человеческой жизни.
Рененет (Ренетутет) – богиня жатвы и плодородия, позднее стала почитаться как богиня судьбы, часто вместе с Шаи упоминается в добрых пожеланиях.
Месхенет (Мешенет) – богиня деторождения и доброй судьбы, связанная с воскресением умерших.
Ра-усер (Раусер) и Рут-Теттет (Реддедет) – персонажи египетской сказки «Хеопс и волшебники», о которой подробнее см. в книге «Египетская магия».
Ожерелье менат (менит) – символ воссоединения и вечной жизни, радости и счастья, являлось атрибутом богини Хатхор. Даря менат, тем самым призывают благословение богини. Также использовалось как музыкальный инструмент типа трещотки и напоминало кастаньеты. Подробнее см. «Египетская магия», гл. II «Магические камни и амулеты».
Та-мера (Та-мери) – «Земля возлюбленная».
Страна Фенху – обычно обозначение Финикии.
Богини-уреи – Уаджит и Нехбет.
Маау-Тауи – «Тот, кто видит обе земли» (всевидящий). От египетских слов «Тауи» – «Обе земли» (имеется в виду Верхний и Нижний Египет) и «маа» – «видеть».
Де Морган Жак Жан Мари (1857-1924) – французский археолог, известный тем, что открыл в Негаде гробницу основателя Египта Менеса.
Ка – имеет разные значения, но все они тем или иным образом связаны с личностью. Так, согласно Масперо, ка – двойник человека, внешне и по существу тождественный ему. Согласно Эрману, ка – жизненная сила, отличающая одушевленные предметы от неодушевленных. Ка рождался и рос вместе с человеком, имел его недостатки, являясь одновременно духовной силой человека, его гением-хранителем.
Ба – высшее сознание человека, вместилище чистых Идей, синоним слов «бог» и «душа». Боги также имели ба, иногда один бог считался ба другого бога: например, Ра именуется душой ба Нуна. Звезды тоже рассматривались как ба богов: Орион – ба Осириса и т. д.
Аб – «сердце» – являлось центром сознания человека, местом, где рождаются идеи-желания. Оно наиболее осведомлено о человеке и его жизни.
V династия датируется XXV–XXIV вв. до н. э.
Обитающий в Озере Двух Огней – то есть Осирис.
Сехет-Аару – см. прим. к с. 37 (Туат).
Хетеп – «блаженный» – эпитет Осириса и одновременно обозначение рая, блаженного места.
Септет (Сопдет, Сотис) – богиня звезды Сириус, покровительница умерших.
Чесерт – «священная» – по-видимому, здесь – эпитет Исиды.
Анпу – египетский вариант имени «Анубис».
Ба-неб-Татту (Банебджет) – священный баран, почитавшийся в Мендесе, один из богов плодородия.
Сути (Сутех, Сетх) – бог Сет.
__________